Поглощенный мыслями о пышнотелой даме в корсете и предположениями, чем она и ее кавалер будут заниматься на следующих диапозитивах (дойдет у них дело до этого или до этого не дойдет?), Франц Фердинанд кубарем скатился по ступенькам лестницы, ведущей с тротуара в подвал букиниста.
Неожиданно очутившись после яркого солнечного света в сумеречной лавке, мальчик в первый момент ничего не видел. Он не сразу вытащил книги из-под своей матросской курточки.
— Вот, я вам опять принес, — сказал он наконец и выложил на прилавок три томика.
Букинист с рябым лицом, при взгляде на которое невольно приходило на ум сравнение с покрытым плесенью кожаным переплетом, проворчал, не подымая головы:
— Ладно, ладно, — и продолжал, сопя, рыться в ларе.
Франц Фердинанд огляделся.
— Вы долго еще будете заняты? — робко спросил он.
— Не знаю. Обожди или приходи потом. — Букинист мотнул головой в дальний угол лавки.
Только сейчас Франц Фердинанд заметил курившего там покупателя.
— Я могу немножко подождать, — сказал он.
Букинист ничего не ответил.
— Очень сожалею, но из запрещенных изданий есть только один сильно истрепанный экземпляр, — обратился он к курившему покупателю. — На вашем месте я бы взял. Кто знает, можно ли будет вообще подыскать другой экземпляр. В конце концов для таких книжек красота не играет роли. Важно, что текст весь. — При этих словах он помахал истрепанной брошюрой.
У Франца Фердинанда горели щеки. Он снова вспомнил проекционный аппарат. Запрещенная книжка — это, конечно, что-нибудь вроде серии диапозитивов с мадам в черном корсете!
Он напряг зрение, но в «запрещенном издании» не заметил ничего особенного. Покупатель вышел из своего угла. Это был молодой широколицый человек, с виду рабочий, в грубой кожаной куртке и шапке. Спокойно взял он брошюру из рук букиниста и начал ее перелистывать.
— Вы действительно думаете, что лучшего экземпляра не достать? — спросил он. — Просто смешно!
Рябой букинист сделал гримасу.
— Вы не представляете, как трудно сейчас с запрещенной литературой! А эту книжицу никак не достать. Полиция так за ней и охотится. Но если вы не решаетесь… — Он сделал вид, что хочет взять брошюру обратно.
Но покупатель углубился в чтение и не обратил внимания на букиниста.
Тот накинулся на Франца Фердинанда:
— Нечего здесь торчать и глаза пялить! Уходи! Ну, так и быть, приходи потом.
— Потом мне нельзя.
— Ну и не надо. Твоим книжонкам грош цена. — Букинист окинул три томика, принесенные Францем Фердинандом, пренебрежительным взглядом. — На, бери обратно и ступай. Не задерживай нас. — Он сделал вид, что собирается выставить мальчика за дверь.
Покупатель перестал читать и поднял голову:
— Пожалуйста, отпустите его. Мне это не мешает. Незачем ему еще раз сюда приходить, небось найдет более разумное занятие.
— Хе-хе-хе, более разумное занятие, — хихикнул букинист. — У него только одно в голове, как бы спустить папашины книги так, чтобы папаша не узнал.
Франц Фердинанд почувствовал бессильную злобу.
— Что вы говорите!
— А что, разве неправда? Книги-то ты продаешь краденые! — не унимался букинист.
И опять в разговор вмешался молодой человек в кожаной куртке.
— Я бы на вашем месте не кричал об этом во всеуслышание, — сухо заметил он букинисту. — Скупаете-то краденые книги вы, а не кто другой.
Ухмылка сползла с лица букиниста. С минуту он боролся с собой, потом подозвал Франца Фердинанда:
— Ну, давай сюда! Не стоило бы брать твои книги, да уж ладно, возьму, чтобы больше разговора не было. На тебе два зексера. — Он бросил на прилавок две монетки.
Франц Фердинанд неловко сунул деньги в карман.
— Благодарю… благодарю вас, сударь. Благодарю за помощь, — сказал он, покраснев до корней волос, молодому человеку в кожаной куртке.
— Я совсем не собирался тебе помогать, милый мой, — перебил его тот. — Я книжным воришкам не потакаю. Если хочешь что-нибудь получить, надо это заработать. Заработать и завоевать, так-то. А воровать незачем. — Он сдвинул шапку на затылок и улыбнулся; из-под шапки вылез макс-и-морицовский рыжий вихор; от улыбки его и без того широкое лицо казалось еще шире. — Ну, а теперь, беги, — быстро прибавил он, словно боясь, что не удержится и рассмеется, — беги учить уроки или там еще куда.
— Да, да… и… все-таки благодарю вас! — пролепетал Франц Фердинанд.