Александр выслушал ее с полным сочувствием. Ему вспомнилась собственная молодость: увлечение новыми в ту пору либеральными идеями. Ах, куда все это ушло? Но может ли он разубеждать Адриенну, эту девочку с мечтательным взглядом и пылающими щеками, может ли он говорить с ней, исходя из приобретенных им с возрастом благоразумия и скептической мудрости? Ища подходящие слова, он тихо промолвил:
— Я от души благодарен тебе за доверие, Ади. Оно меня очень радует. И, верь мне, я охотно помог бы тебе, поделился бы с тобой своим опытом. Только, видишь ли, чужой опыт, может быть, и поучителен, но дело в том, что это не твой личный опыт. Личный опыт надо приобретать самостоятельно, без чужой помощи.
Он продолжал говорить, но Адриенна уже не слушала. Слова «самостоятельно», «без чужой помощи» вызвали целую бурю чувств в ее душе. «Я должна уйти, — решила она, — уйти из семьи, где никто меня не понимает. Уйти из этой пустыни, где я так одинока».
XIV
Амальтея фон Арндтем сидела за своим роскошным туалетным столом с колонками и амурами. Туалет в стиле барокко был приобретен Гелузичем на аукционе в Риме. Гелузич утверждал, что этот туалет служил целому ряду кардиналов-меценатов, принадлежавших к просвещенному роду Колонна. Хотя Амальтея не принимала рассказ Гелузича за чистую монету, все же ей казалось, что от туалетного стола исходит едва уловимый запах ладана. Это ощущение каждый раз вызывало у нее фривольную улыбку, и сегодня тоже, хотя сейчас она совсем не была расположена улыбаться. Парикмахерша подвела ее, быстро заменить ее другой не удалось, и теперь баронессе приходилось самой завивать на щипцах волосы. Горничная, пухлая, краснощекая деревенская девушка (Амальтея взяла за правило нанимать хорошеньких служанок, но «in puncto[36] фигуры» они, во всяком случае, должны были уступать ей), — горничная была ей плохой помощницей.
— Ай, вы опять дергаете за волосы, будьте же осторожнее! И щипцы слишком горячие, я чувствую, что запахло паленым, — сердито прикрикнула она, взяла у горничной щипцы и сама занялась требующей деликатного обращения седой прядью в своих темных волосах. — Как же это так, Бетти, почему вы не умеете обращаться с щипцами?
— До сих пор не приходилось, барыня, — оправдывалась девушка, чувствуя себя виноватой.
— Что вы мне сказки рассказываете, Бетти! Сами-то вы всегда отлично причесаны.
— Меня, барыня, кухарка причесывает. Я сама нипочем бы не справилась. Если бы моя воля, я бы носила гладкие, коротко остриженные волосы.
— Коротко остриженные? Вот так придумали! Как это могло прийти вам в голову?
Горничная покраснела.
— Я видела Хенни Портен в «Королеве эльфов», она стриженая, вот я и… — Она закрыла лицо фартуком.
— Все понятно. Понравилось у кинозвезды. Когда же вы наконец возьметесь за ум, Бетти? — Тон был серьезный, но в душе Амальтея смеялась.
«Короткая стрижка «а-ля королева эльфов», — как это романтично! Молодо и романтично, да… — Амальтея вздохнула. — Впрочем, то, что сегодня кажется смешным и немодным, завтра, возможно, будет «lе dernier cri»[37]. А при теперешнем ярко выраженном стремлении казаться моложе стрижка под пажа имеет шансы на успех, огромные шансы… Правда, пока еще до этого не дошло. Да и Марко ценит в женщине ярко выраженную женственность, шуршащие шелковые нижние юбки, пышные формы, мягкие локоны. По крайней мере, вчера он опять уверял, что таков его вкус. Но какая цена мужским уверениям, когда дело коснется любви? Это или приятный самообман, или ложь, доброжелательная ли, гадкая ли — не все ли равно? И так и этак ложь». Амальтея запнулась. Ей вдруг пришло в голову, что Гелузич в последнее время потому так щедр на комплименты и подарки, что хочет создать себе алиби. Ах, как ужасно, что женщине, когда пройдет очарование первой поры юности, приходиться всегда быть начеку! Всегда быть готовой к обороне! И есть же на свете такие, можно сказать, счастливицы, которые уверяют, будто в этой постоянной борьбе есть даже своего рода острое наслаждение. Смешно! А может, скорее грустно? Безнадежно? Но к чему все эти раздумья? Амальтея подозвала горничную, которая нагревала на спиртовке щипцы.
— Спасибо, Бетти, я думаю, на этот раз довольно. — Она встала, сняла пеньюар и бросила последний взгляд в зеркало. — Вполне удовлетворительно, как по-вашему, Бетти? — И, не дожидаясь ответа, отпустила девушку. — Ступайте, помогите на кухне. Вы мне больше не нужны. Спасибо!