В гостиной царила холодная тишина, хотя ранние гости уже явились, а другие — входили. Тихие шаги, негромко произносимые слова, слишком четко слышное тиканье стоячих часов только подчеркивали неловкое молчание.
Амальтея сразу заметила, что Гелузич отсутствует, а только что появившийся в гостиной Александр пришел без своей очаровательной внучки. Случайное ли совпадение отсутствие Гелузича и Валли? Амальтея решительно отогнала эту полудогадку (пока это была только полудогадка) и рьяно занялась обязанностями хозяйки. Лакеям она приказала сразу же обнести гостей чаем и печеньем. В группу пожилых господ в вицмундирах, похожую на стаю унылых, жирных воронов, внесла оживление, заинтересовав их новым приобретением — миниатюрной рулеткой. Для пышнотелой оперной певицы, которая вышла на пенсию и горела желанием поделиться воспоминаниями о былых успехах, нашла слушателей и поклонников. В нескольких группках уже самостоятельно выкристаллизовались темы для разговоров.
Теперь Амальтея наконец остановилась, перестала перепархивать от одного к другому. Разговорный механизм был пущен в ход и работал исправно, как хорошо смазанная машина. То тут, то там сквозь общее оживленное журчание голосов прорывался женский смех.
Амальтея опять не спеша обошла зал. В кружке у бехштейновского рояля, по-видимому, шел горячий спор. Амальтея приблизилась, чтобы, если понадобится, отвлечь от спора, вставив нужное слово. Но, увидя в центре группы Александра и полковника Редля, она решила, что вмешиваться бесполезно. Они стояли друг против друга, как два искушенных в сценических эффектах актера: Александр оперся на рояль, в левой руке он держал зажженную виргинию; Редль, широко расставив ноги, игриво покачивался. Они скрещивали воображаемые клинки (да, это определение было, пожалуй, самым подходящим — их спор походил на поединок).
— В одном я с вами согласен, господин полковник, — сказал Александр, насмешливо прищурив глаза. Он все время тщетно ждал, что Редль сделает то самое отбрыкивающее движение левой ногой. Но даже если бы полковник и сделал это движение, все равно было нелепо хотя бы на минуту отождествить этого человека, такого самоуверенного и сильного, с тем мямлей, которого он видел тогда на венском вокзале. Но Александр именно это и сделал и теперь чувствовал неловкость, которую старался скрыть под маской непринужденности и иронии. — Да, в одном я с вами согласен, — повторил он. — Из-за скандала с концентрированными кормами армия не погибнет. Иначе она не была бы типично австрийской: живучей, расхлябанной и привычной к неудачам. Я скорее могу допустить, что армии нанесло бы ущерб отсутствие скандалов, все равно как алкоголику или кокаинисту может повредить радикальное запрещение яда, к которому привык его организм.
— Постойте, постойте, господин Рейтер! Сейчас вы сами впадаете в типично австрийский грех: вы хотите отделаться остротой в серьезном споре. Я, как и прежде, утверждаю, что армия, которая не воюет, должна гораздо больше бояться разлагающего влияния подобных скандалов, чем активно действующая армия. Меч, когда он в употреблении, не ржавеет.
— Не ржавеет, допускаю, но сломаться может. А что из войны мы выйдем побитыми и сломанными, вряд ли подлежит сомнению.
— Пардон, разрешите спросить, откуда у вас такая осведомленность?
— А когда мы выигрывали войну? Я имею в виду войну более или менее современную — за последние сто — сто пятьдесят лет?
Тут в спор вмешался Гелузич, неслышно присоединившийся к кружку слушателей.
— Чистейшая правда, господин Рейтер! Но что из этого следует? То, что Австрию необходимо обновить, активизировать… я говорю это не ради пропаганды, я не собираюсь бить в барабан. — Он рассмеялся. — Наоборот, я хотел предложить вам, господа, оставить на время высокую политику и развлечься рулеткой. Allons, messieurs, faites votre jeu![38] — сказал он, голосом и жестом подражая крупье. — Рулетка в той гостиной! Идемте, господин Рейтер, положим начало! Кстати, почему ваша очаровательная внучка не с вами? Почему ее последнее время совсем не видно?
Сказано это было очень громко, при этом Гелузич подмигнул Амальтее, словно говоря: «Ну-ка, приревнуй меня к этой девчонке!» Но если этот маневр предназначался для того, чтобы рассеять подозрения Амальтеи, он не достиг цели.
Баронессе вдруг стало совершенно ясно, что она не ошиблась в своих полудогадках: Гелузич завязал интрижку с Валли. А если еще не завязал, то завяжет. Опасность надвигается.