Я нахмурился. С яйцом было что-то неладно. Оно было меньше и круглее обычных.
Макгрегор сказал:
— Возьмите.
Я протянул руку и взял его. Вернее, попытался взять. Я приложил в точности такое усилие, какого должно было заслуживать подобное яйцо, но оно попросту выскользнуло у меня из пальцев. Пришлось взять его покрепче.
Теперь я понял, почему Макгрегор так странно держал яйцо. Оно весило граммов восемьсот. (Говоря точнее, когда мы потом взвесили его, масса оказалась равной 852,6 грамма.)
Я уставился на яйцо, которое лежало у меня на руке и давило на нее, а Макгрегор кисло усмехнулся:
— Бросьте его, — сказал он.
Я только посмотрел на него, а он взял яйцо у меня из руки и уронил его сам.
Яйцо тяжело шлепнулось на землю. Оно не разбилось. Не разбрызгалось каплями белка и желтком. Оно просто лежало на том месте, куда упало.
Я снова поднял его. Белая скорлупа раскололась в том месте, где яйцо ударилось о землю. Осколки отлетели, изнутри светилось что-то тускло-желтое.
У меня задрожали руки. Непослушными пальцами я все же облупил еще немного скорлупы и уставился на это желтое.
Анализов не требовалось. Я и так понял, что это такое.
Передо мной была Гусыня!
Гусыня, Которая Несла Золотые Яйца.
Вы мне не верите. Я знаю. Вы решили, что это очередная мистификация.
Очень хорошо! Я и рассчитываю, что вы так подумаете. Позже я объясню почему.
Пока что моей первой задачей было уговорить Макгрегора расстаться с этим золотым яйцом. Я был близок к истерике. Если бы это потребовалось, я был почти готов оглушить его и, отняв яйцо, удрать.
Я сказал:
— Я дам вам расписку. Я гарантирую вам оплату. Я сделаю все, что можно. Послушайте, мистер Макгрегор, вам от этих яиц все равно нет никакой пользы. Продать золото вы не сможете, пока не объясните, откуда оно у вас. Хранить его у себя запрещено законом. А как вы сможете это объяснить? Если правительство…
— Я не хочу, чтобы правительство совало нос в мои дела, — упрямо заявил он.
Но я был вдвое упрямее, я не отставал от него. Я молил, кричал. Я угрожал. Это продолжалось не один час. Буквально. В конце концов я написал расписку, а Макгрегор проводил меня до машины. Когда я отъехал, он стоял посреди дороги, глядя мне вслед.
Больше он этого яйца не видел. Конечно, ему была возмещена стоимость золота (656 долларов 47 центов после удержания налогов), но правительство здесь не прогадало.
Если подумать о потенциальной ценности этого яйца…
Потенциальная ценность! В этом-то и заключена вся ирония положения. Поэтому я и печатаю эту статью.
Отдел Департамента сельского хозяйства, в котором я служу, возглавляет Луис П. Бронстейн. (Можете не пытаться его разыскать. Если вам угодно получить дополнительную дезинформацию, то «П» значит «Питтсфилд».)
Мы с ним в хороших отношениях, и я чувствовал, что могу все ему объяснить, не рискуя после этого оказаться под строгим врачебным надзором. И все-таки я не стал искушать судьбу. Я взял яйцо с собой и, добравшись до самого скользкого места, просто положил его на стол.
Поколебавшись, он дотронулся до яйца пальцем, как будто оно было раскалено.
Я сказал:
— Поднимите.
Он поднял его, как и я, со второй попытки.
Я сказал:
— Это желтый металл, и это могла быть латунь, только это не латунь, потому что он не растворяется в концентрированной азотной кислоте. Я уже пробовал. Золотая там только оболочка, потому что яйцо можно сплющить под небольшим давлением. Кроме того, если бы оно было сплошь золотым, то весило бы больше 10 фунтов.
Бронстейн произнес:
— Это какая-то мистификация.
— Мистификация с настоящим золотом? Вспомните — когда я впервые увидел эту штуку, она была полностью покрыта настоящей скорлупой. Кусочек скорлупы было легко исследовать. Карбонат кальция. Это подделать трудно. А если мы заглянем внутрь яйца (я не хотел делать это сам) и найдем настоящий белок и настоящий желток, то вопрос будет решен, потому что это подделать вообще невозможно. Конечно, дело заслуживает официального расследования…
— Но как же я пойду к начальству…
Он уставился на яйцо.
Но в конце концов он все-таки пошел. Почти целый день он звонил по телефону и потел. Взглянуть на яйцо пришли одна или две большие шишки департамента.
Так начался проект «Гусыня». Это было 20 июля 1955 года.
С самого начала я был уполномоченным по расследованию и номинально руководил им до конца, хотя дело вскоре вышло за пределы моей компетенции.