– А я, как вёл себя я? Одно время я очень хотел расспросить вас, папа и мама, о вашем детстве, о ваших родителях, – то есть о моих дедушках и бабушках, но всё время откладывал и откладывал, и вот – не успел. Вас больше нет, и я никогда не узнаю, как жили вы во время войны, когда были ещё маленькими, во что вы играли, что вы ели, как жили вы и ваши родители в те далёкие-далёкие времена. Теперь я не узнаю об этом никогда! Никого не осталось, чтобы рассказать мне об этом.
– Я всё время куда-то спешил, торопился сделать и то, и это, и всё это в конечном итоге ни к чему хорошему не привело. Я проработал на своей последней работе почти двадцать лет, вкладывая в неё всю душу и все силы, и чем всё это кончилось? Как только в фирме начались проблемы, – меня, как отработанный материал, выкинули на улицу хозяева фирмы, эти тупоголовые щенки, которые непонятно каким образом встали во главе фирмы, и в конце концов довели фирму до ручки. И я, естественно, стал им не нужен, потому что вокруг ходят тысячи молодых людей с большими амбициями, но часто ничего не умеющие делать, несмотря на их институты.
– Может, если бы я больше уделял времени вам, папа и мама, чаще заходил к вам в гости, вы бы положили подольше? И вот теперь вас нет, а я не знаю куда деваться от моего чувства вины. Конечно, на многое в вашей жизни я вряд ли смог бы повлиять, но видеться с вами, общаться с вами я мог бы намного больше, это уж точно! Наверное, надо бы нам ещё по рюмочке махнуть, а то что-то заболтался я с вами, родители! Вы не возражаете? – Юрий налил себе ещё и, опрокинув рюмку одним глотком, поднял воротник куртки. Мелкий дождь не прекращался. Также, как и раньше, вокруг не было видно ни единого человека.
– Не хотел вам сначала говорить, чтобы не расстраивать, но не сказать не могу. У меня для вас невесёлая новость. Я пришёл навестить вас последний раз. Скоро мне придётся уехать, и уехать навсегда. Сюда я больше не вернусь, как бы мне этого не хотелось. Раньше я думал, что когда помру, меня похоронят тут же, рядом с вами, и будем мы лежать рядом друг с другом, и уже никогда больше не расстанемся, но этому сбыться не суждено. Я думал, как оставить вам память о себе, и вот что пришло мне в голову, Я думаю, – вы не будете против. Тут вот у меня есть саженец берёзки, и я хочу посадить его у вас на могиле, чтобы она всегда напоминала вам обо мне. Не возражаете?
Достав из рюкзака лопату, Юрий выкопал ямку в углу участка, достал саженец берёзы, установил его, присыпал землёй, и после всего этого полил водой из бутылки, которую также принёс с собой. Притоптал ногой землю, потрогал рукой маленькое деревце, надежно ли сидит оно в земле. Вроде не качается. Всё нормально, – вырастет.
– Ну вот, кажется и всё. Вас навестил, берёзу посадил. Мне пора идти. Только что ругал себя за спешку, и вот опять куда-то бегу. Наверное ничего с этим поделать уже нельзя, это у каждого из нас уже крови.
Прощайте, дорогие мои папа и мама! Если бы я верил в Бога, то точно знал бы, что мы с вами обязательно встретимся. Но в Бога я не верю, и в загробную жизнь тоже. Эта берёза будет вам напоминать обо мне. Вы будете слышать шум её листьев и вспоминать меня. Я тоже буду всегда помнить о вас, до самой смерти буду помнить! Ну что, посидим перед дорогой?
Юрий присел на скамейку. У него было такое чувство, как будто он прощался навсегда с живыми родителями, а не с их могилами. Вот они здесь, сидят на скамеечке напротив, рядом друг с другом, смотрят на него, молчат и улыбаются.
Вдруг слёзы подступили к горлу, и Юрий не смог сдержаться. Он плакал так, как не плакал уже несколько лет. Последний раз это случилось не на похоронах, – это случилось в тот самый день, когда врач в больнице сообщил ему, что мама его больна раком на последней стадии.
Прошло уже полчаса, а Юра продолжал молча сидеть на скамеечке. Он больше ничего не говорил, он просто сидел, не в силах подняться и уйти. Он знал, что больше сюда уже никогда не вернётся, и ничего с этим поделать было нельзя.
Наконец, он встал, посмотрел последний раз на могилы и медленно пошёл прочь. На столе остались стоять три полные рюмки коньяку. Отойдя несколько шагов, он вдруг остановился, и, оглянувшись, произнёс:
– А знаете, что сейчас пришло мне в голову? Я ведь ни разу в жизни не говорил, что люблю вас! Ни разу не сказал, пока вы были живы, – ни единого раза! Говорю теперь, когда вы умерли. Говорю, хотя и знаю, что вы меня не слышите. Мама, папа, – я люблю вас!