Боровой
Не могу с этим согласиться. Речь идет не о каком-то теоретизировании или о глубокой операции. Все было значительно проще. Заключено Хасавюртовское соглашение. Остановлена первая, самая страшная в истории новой России война. Демократы, общество — все облегченно вздохнули: закончилась война, закончился поток по регионам «груза 200», проклятия, похороны, все закончилось. И нужно было все это возобновить для того, чтобы привести Путина к власти — это был самый короткий путь Путина в Кремль. Начало войны, страх общества, но уже по-другому сделанный. Сделанный, как им казалось, правильно и с необходимым информационным и пропагандистским обеспечением. И тут возникают взрывы домов, и тут возникает Дагестан, «нападение Басаева на Россию» и ответные действия. И предпринимается попытка контролировать средства массовой информации. Сначала это призыв ко всем СМИ (я помню эти завтраки у Путина) проявлять патриотизм.
В этот момент, кстати говоря, один из руководителей НТВ сказал мне: «Боровой, извини, мы становимся патриотами» (и это человек, который потом очень далеко из страны был выслан), но это 99-й год, и он мне говорит: «Извини, ты недостаточно патриотичен. Давать тебе столько времени, сколько мы давали, мы не будем». И мне обрезают НТВ. Идет избирательная кампания, а я без экрана. Мне обрезают НТВ, и у меня вообще нет никаких шансов победить в избирательной кампании. Можешь себе представить, как я смеялся, когда через три месяца их начали уродовать. Они повелись на этот призыв проявить патриотизм. СМИ и даже демократические СМИ, за очень немногим исключением, поддерживали вторую чеченскую войну. И если ты помнишь, мы с тобой провели на Красной площади митинг. Я договорился, ведь я депутат был, и мы пошли на Лобное место.
Новодворская
Пикет. Пикет семерых. А-ля 1968 год.
Боровой
Да. Об этом пикете говорили все средства массовой информации, кроме российских. Это был первый случай, когда «Эхо Москвы» не дало никакой информации. И НТВ тоже. Это было реакцией на призыв Путина проявлять патриотизм. Но это был призыв. И он понимал, что долго это продолжаться не может. Именно поэтому была включена программа реконструкции, то есть преобразования этих средств информации и запугивания журналистов. Бабицкого, я считаю (и очень много есть тому свидетельств), репрессировали демонстративно. Все эти рассказы о том, как он в Чернокозово на животе ползал, распространялись не только правозащитными средствами информации. Это все рассказывалось и другими СМИ.
Патриотизм скосил гражданское общество
Новодворская
Это должно было вызвать обратный эффект. Посмотри, как хорошо получается. Путин призвал проявить патриотизм. Патриотизм проявило «Эхо», патриотизм проявило НТВ, «Наши» проявили патриотизм, патриотизм проявил народ, проголосовав на выборах за Путина, хотя никаких оснований для подобного голосования у народа не было.
Боровой
Оснований у народа было достаточно.
Новодворская
Никаких.
Боровой
Народ запугали до крайней степени.
Новодворская
Я оснований для страха не вижу.
Боровой
Слово «терроризм»
Новодворская
Ну и что?
Боровой
А то — страшно было.
Новодворская
А не страшно!
Боровой
Тебе не страшно, а 99 % страшно. Дома взрывают. Это же все показывали.
Новодворская
Но они же попались, народ что, не в курсе был?
Боровой
Это демократы сказали. Вранье все. Никто не верил уже демократам. Они взрывали дома, это такой лобовой шантаж, показывали эти похороны, и каждый понимал, что завтра его дом может взорваться. Реакция элементарная — защитите.
Новодворская
Слишком элементарная.
Боровой
Она всегда слишком элементарная.
Новодворская
Как у инфузории-туфельки.
Боровой
Да. Но общество попало в плен.
Новодворская
А может ли гражданское общество состоять из инфузорий? И потом, были ведь и не инфузории. Путин призвал проявить патриотизм. И кто у нас проявил патриотизм по поводу чеченской войны? Анатолий Чубайс проявил патриотизм. Ну, знаешь, если подобные вещи получаются, то шансов нет никаких. Народ глуп, истеблишмент труслив и корыстен, истеблишмент не обращается к народу и не говорит: это все вранье, не верьте. Народ верит, разинув рот, во все, что ему говорят власти. Заметь, что мы говорили другое, почему же народ нас не послушал?