Царь был настроен благодушно. Как, впрочем, и все его окружение вместе с французами.
И никто из присутствующих даже не мог себе представить, что это было прощание с прошлым.
Впереди маячили немыслимые испытания, невероятные потрясения, кровь, холод, небытие…
Пока австро-венгерское правительство раздумывало над выступлением против Сербии, дипломатия держав Антанты не теряла времени даром.
Наиболее сложной была дипломатическая игра английского правительства.
Во главе британского Министерства иностранных дел в то время стоял сэр Эдуард Грей.
Это был прекрасно воспитанный, изысканно вежливый и сдержанный джентльмен.
Грей любил говорить мало и непонятно.
Собеседники Грея постоянно терялись в догадках, не зная, как надо усматривать в словах министра многозначительный намёк, или ту полнейшую бессодержательность, за которой крылось желание уклониться от необходимости говорить правду.
29 июня 1914 года Грей выразил в Парламенте свое сочувствие императору Францу-Иосифу в связи с постигшим его горем.
Но дальше дело не пошло.
Грей только наблюдал, а если и говорил, то в своем стиле, ничего не объясняя и запутывая собеседника.
6 июля Грей встретился с германским послом в Лондоне князем Карлом Лихновским, весьма интересной, надо заметить личностью.
После пребывания на различных дипломатических постах Лихновский с 1889 по 1904 работал советником политического департамента министерства иностранных дел.
В 1904 князь вышел в отставку, но в октябре 1912 вернулся на дипломатическую службу и был назначен послом в Лондон.
Назначение Лихновского в Лондон привело к временному улучшению англо-германских отношений.
Основной целью своей дипломатической деятельности Л. ставил соглашение с Англией.
Он вёл с английским правительством переговоры о Багдадской железной дороге и о португальских колониях и парафировал соответствующие англо-германские соглашения.
В дни июльского кризиса 1914 года князь надеялся, что Англия не выступит против Германии, и в своих донесениях в Берлин он старался истолковать в благоприятном смысле каждое заявление Грея и Асквита.
Когда после начала войны Лихновский вернулся в Германию, он подвергся здесь нападкам и обвинениям в том, что дал себя обмануть Грею.
Но и во время войны, основываясь на сказанных ему перед отъездом словах Грея, что Англия не стремится к уничтожению Германии, князь не терял надежды на возможность скорого заключения мира с Англией.
В 1916 году Лихновский написал записку, в которой резко осуждал прусский милитаризм и внешнюю политику Германии, возлагал на германское правительство ответственность за возникновение мировой войны.
Краеугольным камнем внешней политики Германии, по мнению князя, должен был стать союз с Россией, и тогда мир был бы обеспечен «на 1000 лет».
Записка Лихновского, опубликованная без его ведома, была переведена на английский язык и использована англичанами для антигерманской пропаганды.
Лихновский был обвинён в государственной измене. Он был вынужден был сложить с себя звание посла и был исключён из прусской палаты господ, наследственным членом которой являлся.
Но все это будет потом, а пока посол сообщил Грею о том глубоком удовлетворении, которое испытал император Вильгельм по поводу визита английской эскадры в Кильскую гавань.
Поговорив о пустяках, Лихновский попытался выяснить, какую позицию займёт Англия в надвигающихся международных осложнениях.
С этой целью он заявил Грею, что австрийцы собираются предпринять выступление против Сербии.
— Надеюсь, — как ни в чем не бывало, спросил Грей, — они не собираются захватывать какую-либо территорию?
Посол поспешил заверить собеседника в том, что цель Австрии заключается не в территориальных аннексиях. Затем откровенно разъяснил позицию Германии.
— Если Германия откажет Австрии в помощи, — сказал он, — Австрия будет недовольна. Если она поддержит Австрию, возможны серьёзные осложнения с Россией.
Особое беспокойство посол выразил в отношении возможных переговоров между Англией и Россией о морской конвенции.
По его словам, именно это мголо бы поощрить Россию на сопротивление Австрии.
— О чем вы говорите? — улыбнулся Грей. — Я сейчас не знаю более миролюбивой страны, чем Россия! Но если, — поднял брови министр, — какие-то осложнения всё-таки возникнут, то я сделаю всё, чтобы предотвратить грозу…
Подтвердил он и высказанное Лихновским предположение, что Англия не может допустить уничтожения Франции.