Неприятности… Неприятные моменты начались для Лидии буквально на следующее утро. Когда хозяйка квартиры проснулась и поднялась с пола, постанывая и потирая бока, Катерина уже сидела за столом.
— Что-то ты бедненько живешь, — бесстрастно заметила она, скептически оглядывая тесную квартирку без окон и кухни, состоящую лишь из жилой комнаты и маленького санузла.
Стоило только отступить вчерашнему испугу, как из-под него тотчас же стало проступать природное нахальство Катерины.
— Пожалуйста, можешь вернуться в контейнер и жить там, — не растерялась Лида. — А я, так уж и быть, буду приносить тебе обеды и выносить ведро.
— А сколько тебе лет? — спросила невпопад Катерина.
— А… Не помню, — глупо растерялась Лида, вдруг поняв, что она действительно этого не знает. — Но можно в документах посмотреть.
— Ты точно еще не старая, — заметила девушка, оценивающе посмотрев Лиде в лицо. — У тебя кожа хорошая. Даже без косметики. Ты что, совсем не пользуешься?
— Чем? — снова растерялась Лида, но тут же вспомнила, что мама, кажется, подкрашивала губы помадой. — Здесь это не продают — нет спроса.
— Ну, думаю, я тут надолго не задержусь. Я Екатерина Жукова! — взглянув в растерянное лицо Лиды, Катя догадалась, что хозяйка не понимает, о чем речь, и слова не возымели должного эффекта. — Не нищебродка какая-нибудь! Меня будут искать.
— Не найдут, — сухо ответила Лидия и вышла за дверь. — Самка Homo Sapiens’а… — бросила она уже в коридоре.
*****
Лидия сама не заметила, как слезинки одна за другой упали на клавиатуру. И надо же было такому случиться, что именно в эту минуту к ней в кабинет зашел Бен.
— Ну, здравствуйте, Лидия Павл… Да что это? Плачете? Хотя… Плачьте, если хочется. Мне раньше тоже иногда хотелось, только слез-то нет.
Бен устало опустился на свободный стул. Не в силах ничего ответить, Лида отвернулась, опасаясь еще пуще разреветься. Ужасно: за время службы в терминале Бен стал ей настоящим другом, но даже ему она не могла открыться, более того — Лидия однажды уже злоупотребила его доверием.
Но что толку лить слезы? Разве у нее был выбор? Ведь не могла же она бросить Катерину в том контейнере, оставить на растерзание голоду, жажде и нечеловеческому страху — просто захлопнуть дверцу, накинуть засов и трусливо убежать?! И вдобавок к безрадостной действительности память подкинула ей воспоминание, тоже не из приятных…
*****
Холодным сентябрьским днем, за два года до Беды, она возвращалась с занятий, радостно предвкушая обед, отдых и погружение в новую, купленную накануне компьютерную игру, когда в мир ее сладостных предчувствий вторгся очень неприятный звук — недовольное кошачье мяуканье. На свежевыпавшем снегу зябко переступала с лапы на лапу мелкая кошечка-подросток, грязная и худая.
Лида слышала, что в южных городах бездомные кошки могут некоторое время выживать, прячась в подвалах. Но особенностью Города-на-Протоке как раз и было повсеместное отсутствие подвалов — возведенные на вечной мерзлоте дома имели только холодные вентилируемые подполья. Зима начиналась, а спрятаться от смертоносных морозов здесь было попросту негде.
Самым разумным было просто пройти мимо, добраться до квартиры, включить компьютер и попытаться выкинуть все из головы. Но, на свою беду, просто пройти у Лиды не получилось.
Когда, войдя в прихожую, она поставила кошечку на пол перед родителями, те встретили дочь таким тяжелым и продолжительным молчанием, что у Лиды не осталось сомнений в том, что воздаяние за ее проступок будет долгим и мучительным. Страх превратил ее в натянутую струну, и она чуть не подпрыгнула от шума спускаемой в унитазе воды (бачок из раза в раз срабатывал с оглушительным рокотом, но у отца все руки не доходили починить). Из уборной нетвердой походкой вышел хронически нетрезвый Борис Метёлкин и, кажется, сразу верно оценил ситуацию.
— Какая милашка! У-тю-тю-тю… — он наклонился погладить найденыша, да спьяну покачнулся и чуть не упал.
Кошка шарахнулась, в ужасе бросилась в другую сторону, но наткнувшись на суровый взгляд матери, метнулась обратно и полезла вверх по дяде Боре как по дереву.
— Кошмарище! — сухо заметила мама.
— Как раз хотел такую завести, конечно, если вы уступите… — заявил дядя Боря, морщась от уколов мелких коготков.
Не найдя слов и, опять же, опасаясь разреветься, Лида просто благодарно прижалась к нему, ухватившись за лацканы пиджака. Так само провидение послало ей спасительную помощь, хоть бы и из отхожего места. Иногда нужно просто перетерпеть страх, не спасовать перед неизвестным и страшным и дождаться помощи.
*****
— Вы ничего не хотите мне рассказать, Лидия Павловна? — вернул ее к реальности голос Бена.
— Нет… Вовсе нет.
— Если что… Если вас кто обидел, вы знаете, я же раскрошу… Ей Богу, раскрошу.
Что-то неуловимое, но важное изменилось для Лиды от этих нескладных слов поддержки. Она приободрилась и нашла в себе силы вернуться к обычной работе. Слезы уже не наворачивались на глаза почем зря. Вечером она вернулась в свою квартирку уставшая, но спокойная и уверенная в себе.
И, словно откликнувшись на неощутимый сигнал, переменилось настроение Катерины Жуковой. Она почти не злилась и не ехидничала, только весь вечер напролет рассказывала о своей стране. Действительность превзошла самые смелые предположения Бена. Лидии было невыразимо жаль, что она не имеет возможности позвать и его, и вместе с ним послушать рассказы о далеких землях.
К сожалению, Катя оказалась очень плохим рассказчиком, у нее все получалось фрагментарно, скомкано. О многих вещах она забывала упоминуть просто потому, что считала их общеизвестными, совершенно не принимая во внимание, что Лида ничего — совсем ничего! — не знала о жизни вне Метрополии. Сначала Лидия пыталась задавать уточняющие вопросы. Бесполезно! Катерину словно прорвало.
Она рассказывала долго, бессвязно, и остановить ее было невозможно. Сначала она говорила о своем городе, не шибко большом, но чистом и уютном. «Абакан, конечно, не Париж», — заметила Катя, правда, через пять минут выяснилось, что в Париже она никогда и не была, ибо гражданам непризнанной республики — Лида не успела переспросить: какой республики, непризнанной кем и почему? — за границей появляться чревато.
Наконец, ее слова начали складываться в цельную картину, и из рассказа выходило, что на Юге поднимается молодая аграрно-индустриальная страна. Шумели малые и большие города, полные разноязыкого люда, соединенные между собой сетью автомобильных и железных дорог, что пролегали мимо фермерских полей. На склонах холмов формировались все новые террасы, засаженные рисом и виноградной лозой. Дальше на восток, у Байкала, простирались степи, по которым пастухи перегоняли свои стада. «Новая Аргентина» — так называла этот край Катерина. Она строчила как из пулемета, Лидии было трудно за ней поспевать, но все же она поняла, что Катя почему-то так называет Бурятию. В растерянности Лида упустила часть рассказа.
— Только китайцы цены хорошей ни на что не дают, — сетовала тем временем Катя, — но на то они и китайцы. Одни вы сидите под землей как кроты, — заключила она.
Лишь об одном Катерина предпочитала молчать — ни словом, ни намеком она не открыла, какова была истинная цель, приведшая маленький отряд южан так далеко на Север. Она пыталась отговориться фразами типа: «испытать себя в экстремальных условиях» или «подготовить материалы для Географического общества». Лидия не верила, конечно.
Глава 7. Внутренний мир
Даже ненормированный рабочий день уже давно должен был закончиться, а она все сидела в своем кабинете. Наступил август, и для Лидии Метёлкиной подошел срок подготовки сезонного отчета, который по традиции сдавался перед началом нового товарного завоза.
С тупой безнадежностью она проверяла сведенные в таблицы данные о товарах, пытаясь понять, отчего у нее не сходится отчетность по многим позициям. Метизы, сухие строительные смеси, плитка… Все это было завезено уже очень давно, два-три года назад, и проверить правильность приходных документов не представлялось возможным.