Вскоре все заметили, что приподнятое настроение Никиты стремительно улетучивается. Он стал мрачен, тревожен, не выпускал из рук лоцманскую карту и периодически углублялся в расчеты.
— Не трогайте его, не надо, — попросил Назар, видя нарастающий интерес Бена и Лидии.
— Тогда ты.
— Что я?
— Не коси под дурачка, а колись. Что за новая напасть тревожит нашего капитана?
— Атаман Громов, — заговорщицки сообщил Назар. — Не хотим с ним связываться. Вернее сказать, только он любит называть себя атаманом Громовым, но почти всем известно, что настоящая фамилия этого человека — Кондитерский, — Назар почему-то тяжело вздохнул.
Бен присвистнул.
То, что подлинная фамилия атамана — Кондитерский, было величайшим секретом села Туруханск. Но специфика села в том и состоит, что здесь ничего не скроешь, и правду знали все, причем она распространилась далеко за околицы Туруханска. Об этом судачили речники и сезонные рабочие, рыбаки, строители и торговцы, говорили с улыбкой, хихикая или подкручивая пальцем у виска. Атаман Громов был поистине знаменит.
— Боитесь? — поинтересовался Бен.
— Не то, чтобы… В смысле: Никита не боится, а я пожалуй что и боюсь. Туруханский атаман мужик серьезный. На словах он вроде как признает закон, и его земли входят в состав Республики. Но когда никто не видит…
— А то, что творится в селе, практически никто из посторонних и не видит, — догадалась Лида.
— Он, говорят, такое творит, на что бы глаза не смотрели. Нас он, пожалуй, сочтет за шваль, но вот Катя…
— Как он меня узнает? — брезгливо передернула плечами Катерина. — Посмотрите, как я одета! Нищебродка, от вас не отличишь.
Выглянувший из рубки Никита окинул ее недобрым взглядом.
— Мы тебя закладывать не станем, не беспокойся, — сухо заверил он.
— Атамана все, все опасаются, — продолжал Назар. — Поговаривают, он обкладывает все проходящие суда данью. А Туруханска нам никак не миновать.
— А когда вы шли вниз? — спросила Лида.
— Это все Никита придумал, — Назар хихикнул. — И Енисей нам помог. Мы специально подошли к Туруханску в предутренних сумерках, когда часовым самый сон…
— Так у них… часовые? Они что там, совсем обалдели? — спросила Лида, у которой о Туруханске остались весьма неприятные воспоминания.
— И часовые стоят, и патрульные катера всегда наготове. Ведь сегодня Туруханск — крайнее подконтрольное Республике человеческое поселение на Енисее. Они там права качают, дай Бог каждому, — высунулся из рубки Никита.
— …Заглушили двигатель, погасили все огни и отдались течению, — продолжил рассказ Назар. — Проскочили тихонько, как серая тень, они нас и не заметили. А как отплыли подальше, завели двигатель, и деру! Эх, кабы на завтра туман… Или ливень, чтобы как из ведра поливало.
Все не сговариваясь посмотрели на небо. Его незамутненная голубизна и легкий прохладный ветер не оставляли надежды — на этот раз природа им помогать не собирается.
— Ни дождь, ни туман нам не помощники, — Никита снова высунулся из рубки. — Рокот нашего водомета выдаст нас с головой. Я уж и так, и сяк вертел: нам не укрыться. Поедем прямо так, не таясь. Что еще остается?
*****
Все предсказания Никиты сбылись с удручающей точностью.
Он вел мотозавозню спокойно и уверенно, как-то буднично, что ли… Не старался прижиматься к западному берегу, не стремился проскочить опасный участок побыстрее. Как будто это для него и не важно, а на борту нет ничего необычного.
Но высокий восточный берег не спал. Взвизгнули и завелись моторы, и, коротко подпрыгивая на невысокой волне, понеслись к стремнине катера. Люди на них не подавали никаких сигналов, не махали ни флажками, ни руками, просто молча двинулись наперерез. Все было ясно без слов — причаливайте.
Не успели толком пришвартоваться, как на борт поднялись двое крепких детин с автоматами, прошлись по-хозяйски, осмотрели рубку, заглянули в кондейку. Все потупились, спрятаться было решительно негде. А вот Бен, похоже, даже и не думал прятаться, он застыл рядом с бочками из-под топлива, заложив руки за спину. Люди атамана огляделись, словно мысленно пересчитывая всех по головам, лишь мимоходом скользнув взглядами по Бену, словно и не человек перед ними, а какой-нибудь куль.
— Пошевеливайтесь! Не заставляйте атамана ждать!
— А мотозавозня… — растерянно пробормотал Никита, — …присмотреть бы за ней…
Мужики с автоматами расхохотались:
— Ой! Ой, рассмешили! Нужен нам ваш металлолом! У нас только пацаны на таких ходят.
Один показал жестом на расположенный поодаль новый причал. У него стояли крепкие, ладные, хорошо покрашенные катера и буксиры, на фоне которых мотозавозня смотрелась гадким утенком.
— Впрочем — ладно! — внезапно согласились мужики. — Наш атаман муслимов не больно жалует, так что можете оставить своего на хозяйстве.
Никита вспыхнул, но промолчал, лицо Назара еще больше потемнело. Путешественники, ставшие в миг не то гостями, не то пленниками загадочного атамана, сошли на причал. В эти минуты Лидию, Катерину и Никиту больше всего заботило одно: не пялиться на застывшего в неподвижности Бена, чтобы невзначай не привлечь к нему внимание, а также не впасть в другую крайность, вовсе избегая смотреть в его сторону, что тоже выглядело бы подозрительно.
Берег, на который пришлось сойти путешественникам, был скуден и уныл. Только галька и песок, обильно сдобренные мусором, неизменным спутником человеческой цивилизации. Кругом окурки, обертки от сигарет, проржавевшие железки. Здесь, как и почти на всем среднем течении Енисея, восточный берег был высок и обрывист, и с этого, с позволения сказать, «пляжа» вела наверх узкая крутая лестница.
Через несколько минут, пыхтя и отдуваясь, путники достигли верхней площадки. Местные, сопровождавшие отряд, поднялись по ступеням легко и не без высокомерия смотрели на пленников — практика.
Лида огляделась в изумлении. Здесь, на просторной равнине над рекой, кипела нормальная человеческая жизнь. Она смотрела и вспоминала: ведь именно здесь и начались когда-то ее злоключения… Их повели дальше по каменистой дороге. Прямо перед путешественниками раскинулся запущенный сквер, поросший нестриженой бурой травой, а деревья… Да, деревья, несомненно, подросли за прошедшие двадцать лет. За сквером возвышалось странное здание со странной судьбой. Давно, еще в первый приезд Лидии Метёлкиной в Туруханск, в нем располагался районный дом культуры. Издали его даже можно было принять за кинотеатр, а недавно оно было переименовано в Общественный центр. Было оно большим, как бы не по росту даже такому солидному селу как Туруханск. И здание, и сквер остались здесь еще с тех времен, когда Туруханск был городом. Да, было и такое! Но потом все вернулось на круги своя, селом-то быть и привычнее, и сподручнее. Вдруг двери центра распахнулись и на улицу вывалилась целая орава детей и подростков. Неужели из кино?! С топотом и гвалтом они ринулись в сквер занимать места на качелях.
В разные стороны от сквера расходились широкие, отсыпанные гравием улицы, а вся округа, сколько вмещал окоем, была застроена по-сибирски добротными частными домами. По одной из улиц к ним целеустремленно приближалась небольшая, но плотная группа людей.
«Он!» — как-то сразу угадала атамана Лидия. Громов бодрячком шагал к скверику, а за ним едва поспевала атаманова свита. Был он в камуфляжной форме, ботинках военного образца и в серой барашковой папахе. К чему здесь камуфляж, ведь время-то мирное?! Но путешественники быстро осознали, что в этих краях бессмысленно искать ответы на некоторые вопросы. Зачем камуфляж, зачем папаха… К чему озадачиваться столь ничтожными проблемами, когда местный предводитель надвигался на них, держа в одной руке плотный бумажный пакет, а другой закидывая в рот семечки с впечатляющей быстротой. Это был сложный какой-то процесс: семечки залетали атаману в пасть, а одновременно с этим вправо и влево сыпалась отработанная шелуха. Он делал это чаще, чем дышал. Не оставалось сомнений: этому господину здесь позволено все.