XXXV
У Дорна было чувство, словно он подошел к новому повороту в своей судьбе. Ему казалось, он приехал в Германию не десять лет назад, в далеком 1928 году, а только что. Нужно начинать все сначала. Дорн видел зловещие перемены, происходящие в мире. Пробыв на Родине несколько дней, он вдруг понял, как одинока она в этом враждебном мире и как много должны сделать люди его профессии, чтобы защитить ее.
И вот опять Берлин. Этот уголок в его берлинской квартире всегда казался ему самым уютным. Он сел на свое любимое место — на краю тахты у столика с телефоном. Спасибо Лиханову, Фернандесу, Демидову, Дворнику. Все позади.
Дорн огляделся. Голубая юбка пастушки на севрской статуэтке — давний подарок фрау Штутт ко дню рождения — посерела от пыли. Каштан за окном облетел, гладкий ствол блестит в каплях дождя.
Дорн прикрыл глаза. Как наяву, увидел мебель с инвентарными бирками, зеркало в белой раме, возле которого они с Ниной стояли, прощаясь в прихожей. Ему даже не дано было, чтобы жена проводила. Он попытался представить себе, что Нина делает сейчас, — и не смог. Они договорились, что она начнет готовиться в университет, на германо-романское отделение.
Он подошел к окну. Приземистых, крытых черепицей домиков, так тщательно оштукатуренных с фасада, что они казались Дорну вечными, уже не было напротив. Не было и маленькой площади с цветочным базаром. Стоял глухой забор, два экскаватора рыли котлован. Дорн вдруг вспомнил свой сон в самолете на пути из Брюсселя в Ригу — бульдозеры ломают старый Берлин, летит душная пыль. Здесь, наверное, тоже было так — пыль столбом, скрежет, глухие удары падающих на землю старых стен. Уходит в небытие город, который видел Гете, Вольтера, Ломоносова, Петра Великого, Гумбольдта, Бетховена. На берегах Шпрее Гитлер возводит столицу «третьего рейха» по собственному вкусу. В самых неожиданных местах торчат нелепые в своей псевдозначимости скульптурные группы, олицетворяющие силу и красоту германцев, похожие чем-то на исполинов острова Пасхи. Зигфриды и Валькирии с веслами, рыцарскими мечами, спортивными копьями, оставшиеся на улицах после Олимпийских игр тридцать шестого года.
Дорн вздрогнул от резкого звонка в дверь.
Пришла домовладелица.
— Я так счастлива, герр Дорн, что вы вернулись. Очень не хотелось терять аккуратного, тихого и пунктуального жильца. Если эта квартира перестанет вас устраивать, буду счастлива предложить вам другую — как раз в бельэтаже освободилась трехкомнатная.
— Я подумаю, фрау Эльза, — с улыбкой ответил Дорн. — Вероятно, я вам что-то должен?
— О, нет-нет, если только захотите заплатить вперед, за будущий год. Я получила плату своевременно, не беспокойтесь…
«Умница Ингрид, — отметил Дорн. — Не забыла, переслала из Лондона деньги, не дала мне лишиться берлинской крыши над головой».
— Так что я зашла выразить свое почтение. Мы очень давно не виделись и… — женщина чуть смешалась, — и я слышала, вы будете постоянно работать в Берлине, нельзя же не зайти поздравить.
«Рьяно работают блоклейтера, если так оперативно доводят до сведения домовладельцев служебные перемещения жильцов. Даже если они произошли на Принцальбертштрассе», — подумал Дорн.
Только вчера Гейдрих отдал распоряжение о прикомандировании Дорна к рабочей группе британского отдела Объединенного штаба связи.
— И еще я должна сообщить вам, — продолжала домовладелица. — К вам за время вашего отсутствия заходили люди. Я записала, — она достала из кармана просторного, мужского покроя жакета маленький блокнотик. — В начале сентября были двое, но не вместе, — уточнила, — герр штурмбанфюрер СС Boy…
«Повысили все же в звании старину Макса!» — усмехнулся Дорн.
— …и молодой человек но имени Гейден Фердинанд, как он отрекомендовался, инструктор общества «Сила через радость». И совсем недавно, 30 сентября, о вас справлялся мистер О'Брайн из Лондона. Если мои сведения чем-то порадовали вас, буду счастлива.
— Конечно, фрау Эльза, приятно, что тебя изредка вспоминают старые друзья, — ответил Дорн, прощаясь с домовладелицей, и подумал: «Воу мог забрести и просто так, но что заставило Фреда преступить запрет, самостоятельно искать контакт со мной? Что-то случилось? Фреда хорошо бы разыскать сегодня же. «Сила через радость»… Если, предположим, попросить Фреда подыскать в одном из их спортивно-военизированных учреждений место для швейцара из мюнхенской пивной «Бюргербройкеллер»? Клуб или бассейн — разве мне заказано иногда заходить туда выпить чашку кофе, сыграть на бильярде или поплавать? Значит, нужно съездить в Мюнхен. Гизевиус дал мне три дня для устройства личных дел. Вот я и воспользуюсь этими тремя днями. И какое счастье, что теперь некому спросить: "Почему это вдруг Дорн поехал именно в Мюнхен? Он с тем же успехом мог бы отправиться, скажем, в Бремен или Дрезден". Нет больше за моей спиной Лея… Верно говорят у меня дома: нет худа без добра».