Прямиком подняться к гадалке оказалось делом невозможным. Пришлось для начала доложиться церемонно любезной старой ведьме, местной консьержке, которая аккуратно записала, в какую квартиру и зачем она идёт.
Антураж обители современной пифии вполне соответствовал её второй профессии. По первой она была техник-чертёжник. Комната была затемнена, горели свечи, на полке стояло чучело совы, а на столе, кто бы мог подумать, хрустальный шар. И, конечно же, карты, но не Таро, как наивно предполагала Вэвэ, а обычные игральные. Они реже врут, объяснила гадалка. В Таро больше двусмысленности, а здесь как выпало, так и выпало. Однако гаданием Валентина Викторовна осталась недовольна. Она и так с сомнением относилась к мистике, а многозначительная, но маловразумительная речь ворожеи и вовсе не способствовала укреплению веры. Поэтому посулы грядущей встречи с королём треф её вдохновили мало. Она поторопилась расплатиться и с раздражением, в первую очередь на саму себя, ушла. И чёрт её в тот момент дёрнул зайти к Скрепкину. Вэвэ почему-то подумала, что, наверное, неслучайно оказалась в этом доме, и что сие, может быть, знак свыше, означающий, что ей надо в неформальной обстановке поговорить с Владиком о Насте и намекнуть, что тому следует быть настойчивее. А то ведь его же кузен Евгений в этом деле ему на пятки наступает. Кроме того, что тут скрывать, заведующей смерть как хотелось поглядеть, как живёт этот богатенький Ричи. А заодно и напроситься на чашечку горячего чая. Что-то познабливало её после гадания.
Но Владика дома не оказалось. Дверь открыл Колибри, который немало удивился, увидев заведующую библиотекой. Следуя законам гостеприимства, пригласил её войти, незаметно подавив смешок при виде того, как от плохо скрываемого любопытства у женщины зашустрили по сторонам глаза и заострился нос. Впрочем, и без приглашения казалось, что, хотя туловище Вэвэ всё ещё стояло снаружи, голова успела пересечь дверной проём. Валентина Викторовна вошла. Может, оно даже и к лучшему, думала она, что Владика нет дома. Ведь можно поговорить и не с ним. А с этим молодым человеком, от интриг которого она собиралась предостеречь Скрепкина. Давно настало время вежливо указать Евгению, где его место, и что Кравчук – птица не его полёта.
Но всё это можно было сделать и попозже. А сначала всё-таки надо было всласть походить по квартире, сунуть нос во все углы. И, кстати говоря, Владиковы хоромы оказались вполне на уровне. Может, и не самые-самые, но где-то близко. И не такие, естественно, как у Вэвэ, хотя та справедливо гордилась своей большой трёхкомнатной квартирой в сталинской восьмиэтажке. Правда, справедливости ради стоило заметить, что какие хоромы – самые-самые, она представляла плохо, по американским фильмам и аргентинским сериалам. То есть неким гибридом фазенды, ранчо и Белого дома.
Надо отдать должное, Колибри отнёсся к экскурсии по квартире совершенно спокойно. Заведующая его совсем не раздражала, а, наоборот, забавляла. Тем более что ему и так было скучно сидеть одному и ждать Владика. Вэвэ даже не понадобилось напрашиваться на чай. Евгений предложил его сам. И быстро, профессионально сноровисто заварил. Разговор начался, когда Вэвэ с наслаждением отхлебнула первый глоток горячего и крепкого напитка. Он подействовал, как рюмка коньяка. Голова вдруг прояснилась, а познабливание исчезло.
– Евгений! – чопорно начала Валентина Викторовна, сделав второй глоток. – А как у вас продвигается учёба?
Колибри удивлённо вскинул брови. Какого это хрена ей вдруг понадобилось спрашивать про его учёбу? Тоже мне деканша нашлась. Но всё-таки вежливо, соблюдая приличия, ответил:
– Спасибо. Ничего.
И, слегка ёрничая, с фальшивой заинтересованностью в свою очередь поинтересовался:
– А как у вас? Книжки народ читает? Повышает свой культурный уровень?
Вэвэ, уловив издёвку, задевающую святую для неё цель просвещения широких масс равнодушного к знаниям населения, начала раздражаться и даже бросила прихлёбывать вкусный чай.
– Да. Повышает, – деревянным тоном отчеканила она, дёрнув носом. Он, очевидно, на её лице был одним из главных индикаторов переживаемых эмоций.
– Повышает. Ещё как, – повторила зачем-то она и добавила: – А вам, Евгений, не к лицу иронизировать по поводу моей работы. Молоды ещё. Наберитесь лучше опыта. А то пока не разбираетесь ни в жизни, ни в людях.
Колибри, который за годы работы официантом насмотрелся всякого и хорошо знал, каково оно – истинное человеческое нутро, особенно когда алкоголь снимает с него не слишком толстую плёнку приличий, откровенно рассмеялся. Но не зло. Ему не хотелось обижать Вэвэ. Если баба дура, то это не её вина или беда, а просто естественное состояние. Какой же смысл иронизировать по поводу природы вещей?