- Ох, Корнелия, ещё с тех пор как ты была ещё совсем крошечной я привыкла к твоим проказам, но сейчас мне особенно тревожно за тебя. Последнее время ты сама не своя. Это из-за лорда Вестнорда? Удел женщины никогда не был легок , но наш новый эрл показался мне достойным человеком, насколько это можно ожидать от виконта.
Не оборачиваясь, она вынимала из шкафов чистую одежду, пахнущую свежестью.
- Все хорошо, Эби. Мне просто немного нездоровится. Это пройдёт.
Незачем старушке знать о том, что происходит между мной и Вестнордом. Особенно если учесть , сколько причитаний и вздохов стоили для няни мои всего лишь разбитые коленки в детстве. Да и вообще не хочется, чтобы вообще кто-то узнал об этом. Плакать кому-то в плечо я не привыкла. Это лишь вызовет у окружающих чувство жалости, не более. Не хочу чтобы меня жалели. Но именно чувство жалости руководит Вестнордом. Не иначе. По-другому не объяснить его смену отношения ко мне. Пожалел дурочку припадочную и перестал измываться.
- Господин Эрик повелел рассказывать ему о твоём самочувствии как можно чаще и в случае недомогания сразу же оповещать его. Он очень беспокоится за тебя, Корнелия.
"Скорее он беспокоится за мою способность рожать и ведёт тем временем свою игру. Мне пока неизвестную. Что-то же должно объяснить его внезапный нездоровый порыв иметь детей."
Вслух же я не сказала ни слова, начав переодеваться.
Чуть позже, одетая в тёплое платье из мягкой шерсти, я стремительно поглощала еду с принесенного служанкой подноса. Но не съев даже половины внезапно почувствовала как внутренности скручиваются в узел и съеденной рыбе становится тесно. Едва успела добежать до уборной, чтобы не опорожнить желудок прямо в спальне. Ополоснув лицо холодной водой из кувшина, я почувствовала, что я вся покрыта ледяным потом, а чувство равновесия очень сильно подводит. С трудом добравшись до постели, я легла и сжала перед собой одну из подушек.
Тело уже погрузилось в сон, а внутри поселились обида и горечь, являя в сновидениях льдисто-холодные глаза, преображенные улыбкой.
11 глава
Очнулась я уже поздно ночью, заботливо укрытая одеялом. Приступ дурноты прошёл и зверски хотелось есть. Провалявшись в постели ещё немного и собравшись с мыслями я направилась на кухню.
Спустившись по почти пустым коридорам, я оказалась в островке тепла, домашнего уюта и свежеиспеченной сдобы. Чтобы прокормить немалое количество людей, рабочая деятельность здесь не прекращалась даже ночью. Правда не в таком объёме как днем. В ночное время суток здесь занимались заготовками блюд и выпечкой хлеба.
Прикрыв глаза, я с удовольствием вдохнула аромат пряностей и сдобы. Почувствовала как плохое самочувствие отпускает и нарастает прилив сил, пробуждается настроение. Улыбаясь я направилась через весь огромный по площади зал , заставленный столами и решетками. По правой стороне, стена которой граничила с улицей, были в ряд размещены массивные печи из камня. В этой же стене, практически под потолком были расположены небольшие закрытые решетками окна. Света они давали немного и поэтому даже ясным солнечным днем кухню освещали маслянные светильники, но все равно здесь царил лёгкий полумрак. Поэтому я не сразу заметила Кару, сидящую за столом с Бертой, главной кухаркой, и двумя молоденькими служанками.
Неуверенно направилась в их сторону. Заметив меня девочки служанки повскакивали со своих мест и присели в поклоне. Кара, грациозно поднявшись, чуть улыбнулась и наклонила голову. С Бертой мы дружили и очень давно. Насколько я помню она всегда была такой большой, грузной и в широком белоснежном фартуке. Суровой, но справедливой и доброй. В детстве мы с братом прибегали к ней и приносили ей маленькие букетики из полевых цветов, а взамен получали сладкие ароматные булочки или засахаренные фрукты. Баловаться или играть на территории Берты было запрещено, это мы усвоили раз и навсегда. Не церемонясь она могла поймать и ощутимо отшлепать своей большой ладонью.