В это утро Валентин покидал свой унылый дом в особо поганом настроении, а вернулся в него только поздней ночью, безнадёжно пьяным и несчастным.
В баре, куда он заглянул после затянувшегося рабочего дня, чтобы «пропустить» с приятелями по стаканчику, ему приглянулась одна красотка, но она оказалась с парнем. Зато чуть позже к нему привязалась вульгарная тётка, которая всем своим видом вызывала в нём отвращение. Сначала она откровенно зыркала на него своими голодными глазищами, а когда окончательно опьянела, то принялась делать к нему свои омерзительные поползновения, чем довела до истерики его подвыпивших приятелей. Но самому Вальке было не до смеха, ему хотелось выть от всего этого.
Утром следующего дня Валентин долго валялся в постели. Он не чувствовал от этого угрызения совести. Сегодня он мог себе это позволить – на дворе стояла суббота.
Валентин продолжал лежать в постели не потому что не выспался, а от того, что не видел смысла в своих перемещениях. Удручающие мысли блокировали восприятие настоящего, они были вроде вчерашней тётки из бара - навязчивые и омерзительные. Вот только от них сбежать он не мог никуда! Но, спустя какое-то время, ему всё же пришлось подняться с постели. И он лениво поплёлся по своему проторённому утреннему маршруту.
Спустя какое-то время, он увидел в окне на лужайке дома, тот что стоял напротив, своего сына. В руках у Луки красовался бумажный змей. Лицо Валентина, при виде сына, сразу прояснилось. Он уже хотел было выйти к нему навстречу, как в этот момент, открылся гараж, и из него выкатилась машина его жены.
- Чёрт! - выругался Валька, разглядев за рулём Натана.
Тем временем Лука забрался в салон «Ягуара», и машина плавно тронулась с места.
«Стоять! – требовало Эго Вальки. – Куда же ты, гад, повёз Лукашку? Сначала Ленку захапал, а теперь моего сына задабриваешь?! Вот сволочь какая…».
Валентин выскочил на улицу, но было уже поздно. Машина с Натаном и Лукой уже скрылась за поворотом. Он нервно сунул руки в карманы штанов и, от избытка чувств, пнул образовавшуюся на обочине тротуара кучку пожухлых листьев.
Ещё год назад Валентин купил этого бумажного змея, а запустить его с сыном - времени так и не нашлось.
Прошло часа два, когда долгожданный «Ягуар», наконец, появился на аллее Валькиных домов. В течение этого времени их владелец не покидал своего обзорного пункта. К этому моменту Валька уже вконец осатанел. Он подскочил к машине жены, когда Лука и его заклятый враг вынимали из салона покупки.
- Папа! - увидев его, обрадовался сынишка. - Смотри, что дядя Натан мне купил! – Лука потряс коробкой с вертолётом перед злобным лицом отца.
- О… да… - вымученно улыбнулся Валентин и подтолкнул сына к входу в дом. - Иди, тебя мама звала.
- Мамы нет дома, - спокойно отреагировал Лука, - за ней сегодня заехала её подруга, и они укатили на какую-то выставку. Сказала, что приедет к ужину. А ты чего такой?
- Уехала… это хорошо, - процедил сквозь зубы Валентин, не отрывая своего ненавидящего взгляда от Натана. - Тогда пойди поиграй с Джастином, он тебя уже несколько раз спрашивал.
- Джастин? Так он уже дома! – просиял мальчик. - Пап, ты не сердись, я только покажу ему свой вертолёт и скоро вернусь.
Лука побежал вниз по аллее, окрылённый предстоящей встречей с другом, бережно прижимая коробку с новой игрушкой к груди.
Проводив его взглядом, Валентин грубо бросил Натану:
- Пошли, поговорить нужно.
Мужчины направились к дому.
Не успев переступить порог своей усадьбы, Валентин одним рывком прижал Натана к стене.
- Хорошо устроился! - заорал он на него. - Живёшь в моём доме, трахаешь мою жену, разъезжаешь на моём «Ягуаре» и за мои же бабки ещё ублажаешь моего пацана! Ты что, совсем оборзел?! Нет, я тебя сейчас убивать буду… - Валентин, как коршун, сжимая и разжимая искривлённые пальцы перед беспристрастным лицом Натана, скрежетал зубами от ярости. Но так и, не решившись обрушить на него свой гнев, Валька только в исступлении издал не человеческий звук, потрясая в воздухе кулаками.
Но вдруг он замер и, изменившись в лице, неожиданно предложил Натану присесть.
Натан, белый как полотно, опустился в мягкое кресло у журнального столика.
Валентин, сверкая глазами, подошёл к барной стойке и взял бутылку коньяка. Крутанув крышку, он сорвал резьбу, и в этот момент у него на губах заиграла зловещая улыбка.
Натан безмолвно наблюдал за манипуляциями друга.
А тот, тем временем, поставив бокал на стол перед «гостем», наполнил его до краёв и уселся в соседнее кресло, закинув ногу на ногу.
Затем Валька символически плеснул себе немного терпкого напитка и, ухмыльнувшись, развязанно произнёс:
- Пей, - он указал на полный бокал коньяка. - И пей до дна, всё оплачено! Ведь пользоваться всем нахаляву - это стало твоим стилем жизни. Давай, давай… чего вылупился?
Их взгляды пересеклись. Они испытывающе впились в глаза друг другу.
Глаза Натана говорили: «Ты же знаешь, что у меня на спиртное аллергия и мне достаточно только глотка, чтобы оказаться в реанимации. А эта доза для меня просто смертельна».
«Конечно, - всем своим видом отвечал ему Валька, лихорадочно поблёскивая глазами, - я об этом прекрасно помню, вот поэтому и предлагаю сначала отметить твою кончину, а потом с наслаждением я полюбуюсь, как ты будешь корчиться в предсмертных муках».
«Валька, - вопрошали глаза Натана, - ты всегда был разумным предприимчивым человеком, откуда в тебе взялась такая неприкрытая жестокость? Да, я предал тебя! Но ответь тогда, чем предательство хуже убийства?!»
«Молчать! Я презираю тебя и этим всё сказано!»
«Валька, Валька… если бы ты только знал, как я сам себе ненавистен…»
«Пей», - отвечал ему непреклонный взгляд Валентина.
Натан устало опустил голову. После раздумий он откинулся на спинку кресла и опять посмотрел на друга.
«Хорошо, - говорили глаза Натана, - наверно, ты прав… Всем было бы лучше, если я ещё тогда завершил задуманное. И мы бы с тобой сейчас не сидели вот так… друг против друга».
Натан отвёл глаза от тяжёлого взгляда друга. Он бегло оглядел в гостиной мебель и стены и, не найдя на чём задержать своё внимание, вернулся в «исходную точку», прочитав в глазах Валентина: «Ты, никчёмная тварь и безнадёжный трус!».
Натан отшатнулся, как от пощёчины и только произнёс:
- Прости, - и с этими словами он схватил бокал, уверенно поднёс губам и спешно начал заглатывать его содержимое.