— Туда с тобой и твои Ларри с Берти едут! — усмехнулся отец. — Они на тебя очень злые, считают, что ты вынудил их уволиться. Будь осторожен, — глаза Гарольда недобро сверкнули. — Надеюсь, Ларри решит продолжить спектакль по твоей авторской пьесе, только на сей раз главным героем станет режиссёр постановки! Надеюсь, ты испытаешь то же, что и мой внук, когда ты приказал обойтись с ним подобным образом!
— Если это хоть чуточку искупит мои грехи, я согласен даже на такое…
— Как благородно с твоей стороны! — презрительно скривил губы сэр Гарольд. — Только я не верю, не верю не единому твоему слову!
— Отец, я прощаю тебя, и ты прости меня!
— Что? Ты меня прощаешь? Какая наглость! За что тебе меня прощать?
— За то, что ты сломал мне жизнь!
Тот долго не мог ничего сказать, у него слов не находилось от такой наглости!
— Пошли, — сказал старший сэр, наконец, после долгого молчания, еле скрывая своё презрение, — а то опоздаешь на поезд, держащий свой путь на каторгу! Надеюсь, у тебя хватит совести больше никогда не переступать порог этого дома и… не искать встреч с Адрианом? Всё! Пошли!
Гарольд направился к воротам, думая, что сын идёт за ним, внезапно он услышал крик у себя за спиной!
— Папа!
Его Светлость обернулся:
— Чего тебе?
Джерри бросился к нему… на шею и заплакал, как ребёнок.
— Пожалуйста, умоляю тебя, прости… Если тебе не нужно моё прощение, то мне необходимо твоё как воздух! Прости меня, папочка! Я вёл себя словно последняя свинья! — отец так и стоял прямо как столб, а тот повис на нём. — Прости… Если бы я мог искупить вину…! Но уже, как понимаю, поздно. Ты хотел видеть меня сильным… Ты не сказал мне о том, что дал вольную, чтобы я не чувствовал себя слабаком, ты не сказал мне о Франции, чтобы я почувствовал себя сильным, чтобы я поверил в себя, чтобы, сбежав, я мог сказать: «Я защитил любимую девушку и нашего малыша!»… Прости меня, что я понял это только в самую последнюю минуту…. Если ты прогонишь меня, я пойму…
Гарольд задрожал….От злости? Нет, от другого — от слёз…
— Я не прогоню тебя, — неожиданно ответил он, — ведь ты мой сын, а я твой отец…. Прости же и ты меня. В том, что произошло с Адриашей, есть и моя вина, ведь это я сделал тебя таким. Если я недолюбил тебя в детстве, если слишком мало уделял внимания, прости меня, сынок…
— Я… я… прощаю тебя…. Если есть за что… Но не вини себя в том, что я так жестоко обращался со своим сыном. В этом уж точно виноват только я… Меня никто не заставлял этого и делать, и, что бы плохого не случалось в нашей жизни, мы не имеем права причинять боль другим, оправдываясь своей.
— Я люблю тебя
— И я тебя…
— Джерри, ты знал о том, что твоя мать хотела отравить меня, и скрыл это, — по щекам благородного сэра потекли слезы, — и я прощаю тебя за это, но за Адриана, извини, ещё не могу. И не потому, что не хочу. Просто это пока выше моих сил. Не ищи с ним встреч, я не хочу, чтобы внук тебя видел. Я прошу тебя это уже серьёзно и спокойно. Хоть Адриан и простил тебя, я не могу, и со временем он поймёт меня. Будут свои дети — поймёт.
— Но он будет ждать меня… Если не вернусь, это разобьёт ему сердце — я снова предам его…
— Ты предашь, если снова объявишься здесь, напомнив ему своим присутствием обо всём, что с ним случилось….
— Хорошо, я постараюсь… Видимо, надо было раньше думать… Нам пора..
— Нам пора… — эхом ответил Его Сиятельство. — Я буду ждать тебя, сынок….
Его Светлость сопроводил сына до коляски, но сам не поехал с ним на вокзал. Он пошёл в замок к своему драгоценному внуку.
Глава 27. Все позади
Когда Гарольд вывел Джеральда, в комнату вернулась Мэрбл. Она подошла к Адриану и, обняв юношу за плечи, подвела к диванчику, и они сели. Фил последовал за ними и, потрясённый и глубоко задумчивый, опустился в кресло напротив них.
— Всё позади, — мягко сказала девушка своему «братику», — всё это кончилось, и никогда больше не повторится. Помнишь, мы всё оставили на старом берегу? Всё ужасное захлебнулось.
— Но как же он теперь?
— Не волнуйся за него. По крайней мере Джеральд жив, и никто его на эшафот не отправил…. И благодаря тебе. Ты сделал всё, что мог. А просить совсем помиловать твоего отца после того, что он сотворил, это, извини меня, уже наглость. Преступник должен нести своё наказание. Не плачь… Всё кончено, плохое кончено! Ты свободный человек. У тебя есть семья, и мы тебя все безумно любим. Правда, Фил?
— Конечно, моя дорогая! — и молодой человек сел на пол на колени рядом с Адрианом и взял брата за руку. — Джеральд преступник, которому нет прощения, но всё же всё у него будет хорошо. Судя по всему, он, наконец, по-настоящему раскаялся. И если ты захочешь когда-нибудь, он вернётся к тебе. Только верь в это. Но пока ещё рано. Дядя должен понести наказание, чтобы и другим неповадно было.
— Спасибо вам большое. Я так вас люблю, что словами не передать.
Через какое-то время вернулся дедушка, и все подошли к нему.
— Я понимаю, ты в шоке, но это самое большее, что мы могли для него сделать, — сказал Гарольд Адриану, обнимая его.
— Я понимаю, — откликнулся внук. — И спасибо тебе.
— Спасибо тебе, что ты такой ангел!
Все было кончено! Дьявол был наказан, а ангел спасён. Весь ужас остался позади. Адриан никогда не мог поверить, что Господь оставит его. Даже в самые трудные минуты юноша верил, что Бог рядом и никогда его не бросит. В глубине своей души всегда знал, что тоже человек, что не вещь, у которой прав меньше, чем у крысы. Жестокости был положен конец, справедливость была восстановлена, преступник был наказан, и ангел был спасён. Так Господь из человека, которого люди звали «жалким рабом», сделал того, кого хочется величать принцем.
Утром следующего дня никто ещё до конца не мог осознать, что произошло. Адриан проснулся рано и, даже не позавтракав, сбежал в сад. Он пытался собраться с мыслями, понять, что делать дальше. Если раньше всем сердцем молодой человек мечтал о свободе, то теперь у него появилась новая — каким-то образом вернуть отца из ссылки. «Смогу ли я когда-нибудь понять, что заставило тебя пойти на это? — думал юноша. — Смогу ли…?». Но тут кто-то окликнул молодого аристократа по имени, душа его затрепетала от счастья, ибо голос оказался знакомым. Юный милорд обернулся и увидел Эйлин. Они бросились навстречу друг к другу.
— Адриан, я…. я так счастлива, что…. Нет… — в волнении залепетала гостья. — Мне очень жаль, что так случилось с дядей Джеральдом, но всё же я счастлива, что для тебя весь этот ужас в прошлом. Поэтому я пришла тебя….поддержать.
— Спасибо вам, леди Эйлин… Я так…
— Сколько раз просить тебя не обращаться ко мне на «вы»? — обиделась девушка.
Адриан растерянно улыбнулся и проговорил после некоторого молчания:
— Прости…
— Прощаю! — улыбнулась дочь Конни. — Ты помнишь тот день, когда я приехала от бабушки и дедушки, и мы гуляли тогда по саду? Тогда и представить себе было сложно, что когда-нибудь мы встретимся вновь, но в другом саду, при других обстоятельствах!
Воспоминания нахлынули на юношу. Да, молодой милорд прекрасно всё помнил, помнил, что в тот день отверг любовь Эйлин, считая, что недостоин её. А теперь? Адриан и сам не знал, что с ним происходит, но сердце сокрушалось в раскаянии. Глаза подёрнулись слезами.
— Что с тобой? — прошептала Эйлин. — Ты плачешь?
— Прости, что я не осмелился тебе тогда сказать… Прости, что причинил боль… Ведь я давно люблю тебя. Моё сердце ещё на ранчо было отдано только тебе.
— Любишь? — на глаза девушки выступили слёзы счастья.
— Люблю… Но достоин ли…
— Опять за старое?! Ещё одно слово, и…. - догадавшись, что хочет сказать молодой милорд, в шутку рассердилась девушка, но Адриан не дал любимой закончить фразу, нежно коснувшись губами её губ.
И она ответила на его поцелуй. Как и он когда-то в тот поздний вечер в ветхой хижине в далёком поместье. Только тогда в их душах царствовала боль, теперь же — распускались цветы счастья.