– Что ты обижаешься? Еврей и дурак – это одно и то же.
Старье берем!
– Старье берем! – раздавался голос с улицы.
Взрослые кидали человеку с мешком всякий хлам. Дети выносили из дома во двор, что плохо лежит.
Девочкам старьевщик дарил медные колечки.
Я представлял, как поздно ночью старичок снимает лохмотья. Зажигает свет. И вынимает из мешка добытое старье.
Среди барахла блестят золотые монетки.
Сверкают драгоценные камни.
Читая «Буратино»
Читая «Буратино», в Стране дураков я тотчас узнавал Америку.
Кто бы мог подумать, что однажды там поселюсь.
Сердце остановилось
Я играл и с криком залетел к отцу в кабинет, явно помешав ему работать.
Папа отложил рукопись, вынул пистолет и, наставив его на меня, сказал:
– Если не уберешься – застрелю!
Я почувствовал, как сердце остановилось от страха.
Неужели это было?
Пещера Аладдина
В пять лет отец повез меня в Ленинград.
Мы пришли в Эрмитаж. Я был в восторге, чувствуя себя в волшебной пещере Аладдина.
Вскоре мне захотелось в туалет. Мы побежали к выходу.
Мимо проносились сокровища, доспехи, картины.
– Папа, мы вернемся? – спрашивал я на бегу.
Мы не вернулись. Фильм оборвался.
Я был заинтригован.
Так у меня появился интерес к искусству.
Я поверил в себя
В детстве мне представлялось, что на свете есть два Бога – Ленин и Сталин.
Сталин все-таки был главнее.
Увидев портрет Отца народов в газете, я старательно его срисовал простым карандашом в свой альбом.
Домашние, увидев шедевр, впервые оценили мой талант.
Я поверил в себя.
Святой дух
Однажды отец сказал, что покажет Сталина.
Посадил на плечи, и мы отправились на первомайскую демонстрацию.
На Красной площади почудилось, что вождь на меня взглянул.
Моей жене повезло меньше. Ее папа, Юрий Георгиевич, тоже решил приобщить детей к народу и пойти посмотреть военный парад.
Святой дух этого не допустил: только вышли из дома, голубь накакал на папину шляпу.
Слиться с массами не удалось.
Вернулись домой.
Кукольное воскресение
Самой волшебной игрой в детстве был домашний кукольный театр.
Выгнав меня из комнаты, сестры сооружали кулисы. Когда все было готово, меня – единственного зрителя – впускали и усаживали на стул.
Вход за кулисы был строго запрещен.
Представление начиналось.
Знакомые игрушки, включая сильно потрепанную куклу, привезенную отцом из Германии, оживали.
С одной стороны, было понятно, что за занавеской происходит подстроенный сестрами обман.
С другой – чудесное кукольное воскресение было налицо.
Я пребывал в замешательстве.
Наигравшись с куклами, сестры брались за меня.
Нарядив в одно из лучших платьев, мне завязывали красивый бантик на голове.
Идеал
Родители отвели меня в школу.
Во дворе нас встретила женщина с благородным седым пучком и в шерстяной вязаной шали, накинутой на плечи.
Звали учительницу Марь Иванна.
Я горячо ее полюбил. Марь Иванна казалась идеалом и совершенством. Никого не было мудрее, добрее и красивее на свете.
Во втором классе Марь Иванна покрасилась в неудачный коричневый цвет.
Идеал померк, тотчас превратившись в глупую, злую, полуграмотную тетку с крошечными глазками-угольками и вострым торчащим носиком.
Один раз
Один раз рано утром прибежала наша соседка Ляля.
Вся в слезах, она прорыдала, что Сталин умер и завтра начнется война. Враг, зная, что нас никто уже не может защитить, тотчас воспользуется случаем.
В школе нас отпустили с уроков.
На переменке
Во втором классе мальчиков и девочек объединили.
Я тотчас влюбился.
На переменке девчонки, включая предмет моих тайных воздыханий, столпились вокруг классного журнала, забытого Марь Иванной на столе. Заглянув в конец, где помещались анкетные сведения об учащихся, они выкрикивали:
Баринов – русский!
Яшин – русский!
Назаров – татарин!
Сейфулин – татарин!
Затаив дыхание, я наблюдал в открытую дверь.
– Брускин – еврей!
Раздался звонок. Я вошел в класс, и мне показалось, что девочки иначе посмотрели на меня.
Поэт
В четвертом классе я подумал:
– Влюбленный человек должен писать стихи.
Завел толстую тетрадь и накатал два десятка произведений, лихо рифмуя слова типа «молю-люблю».
Перечитав, добавил для солидности стихи о Ленинграде, в котором побывал в пятилетнем возрасте.