С тех пор как он увидел Кесирт — все его узкое воображение замкнулось на ней. С ума она его сводила. С делом и без дела он старался подойти к ней, заговорить, тупо подшутить, а при возможности как бы нечаянно дотронуться до ее соблазнительных конечностей.
Чувствуя его неровное к себе отношение, Кесирт всячески сторонилась этого идиота, и его вечно грязный, обросший вид с блестящими блошиными личинками даже в бороде приводил ее в отвращение.
— Салам аллейкум, — крикнул Батык, протягивая мужчинам руку.
— Во-аллейкум салам, — хором ответили те.
— Приятного аппетита, женщины, — сказал Батык, глядя только на Кесирт.
— Да сохранит и тебя Бог, — отвечали женщины, — садись перекуси с нами.
— Спасибо, спасибо, — отвечал громким развязным голосом Батык.
Его карие глаза от солнца сощурились, блестели.
— Нет мужиков на этих баб, — продолжал он, — ходят, как цыганки бесхозные. Нет чтобы замуж выходить.
— Слушай, Батык, возьми меня, — крикнула с переполненным от еды ртом самая старая из женщин.
— Да кому ты нужна — старая. Такая, как ты, ворчливая дура у меня дома на шее сидит.
— Сам ты старый пень. Будь я в три раза моложе, и то за тебя не пошла, — пытаясь скрыть злость, с надрывным смехом продолжала старуха.
— Да будет тебе ворчать, старая, — примирительно замычал Батык, — ты лучше поговори, чтобы Кесирт за меня вышла. Мужчина я что надо. Силы много… На руках носить буду, горя знать не будет. А то так с вами и состарится в дороге.
Кесирт еще ниже опустила голову, даже шея ее стала красной, кусок еды в горле застрял.
— А что, нет вопросов, — вдруг вмешался один из мужчин, со скрытой издевательской улыбкой. — Если переплывешь туда и обратно — Кесирт твоя.
Все хором засмеялись.
— А что вы смеетесь — думаете не переплыву, — загорячился Батык. — Могу поспорить с любым… Только Кесирт тогда будет моя.
— Нечего мной торговать, — воскликнула девушка.
— Да замолчи, не шуми, — шепотом успокаивали ее женщины, — давай подшутим маленько.
— Так что вы умолкли? — продолжал кричать разгоряченный Батык.
Он уперся здоровенными кулачищами в бока, упрямо согнул бычью шею. Красные прожилки от вечного пьянства на его носу и щеках стали еще пунцовее. Исподлобья тупо смотрел он на окружающих.
— Батык, я даю слово, — вдруг крикнула оскорбленная старуха, — если ты переплывешь Аргун туда и обратно вместе с корзиной яиц Кесирт, то она твоя.
— Ты отвечаешь? — придвинулся к ней Батык.
— Все свидетели. Даю слово.
— Вы что все, с ума сошли? — завопила Кесирт. — Что вы болтаете?
— Успокойся. Ничего не будет, — одергивали ее женщины. — Где корзина Кесирт? — с бычьим упрямством в голосе промычал Батык.
— Вот она. Бери.
Неожиданно он подскочил к корзине, как игрушку сунул под мышку и побежал к реке.
— Стой, ненормальный, вода холодная, отморозишь всё и никто тебе нужен не будет! — кричали, хохоча, мужчины.
— Положи мою корзину. Оставь ее, — бросилась вслед ему Кесирт.
— Да ничего ему не будет — он заспиртован, — смеялись женщины.
На коротких, кривых, мощных ногах он уверенно подошел к реке, легким движением перекинул корзину на широкое обвислое плечо и осторожно ступил в воду. По съежившейся спине было видно, что холод воды поразил его. Сильнейшее течение сносило ногу со скользкого булыжника, на который он опирался. Вдруг камень под тяжестью тела чуть соскользнул, и Батык, теряя равновесие, полетел в воду. Бешеный поток воды с радостью обхватил смельчака, крутанул раз, два, потянул к центру.
В первое время Батык еще хотел удержать корзину, но это было только мгновение: корзина полетела вниз, исчезла из виду и затем всплыла далеко внизу по течению пустая.
Отрезвел джигит, бросился орать, яростно махать руками. В это время он почувствовал, как от напряжения лопнули матерчатые помочи и штаны стали наполняться водой, сползать. Тогда одной рукой он стал держать их, другой пытаться плыть в ледяной воде. Ничего не получалось, накатывающие волны накрыли его, потащили ко дну, огромный булыжник тупо стукнул в колено, он захлебывался. Батык замахал руками, выплыл и увидел, как прямо перед ним, качаясь вверх-вниз, по течению несутся его единственные штаны. Забыв обо всем на свете, бросился он за ними- чуть-чуть не достал — исчезли.