Иван Вихрастов работал и учился, учился и работал так, что не знал ни остановки, ни передышки, словно хотел наверстать потерянные три года. Да он и в самом деле желал этого.
Конец июня знаменовал для него окончание восьмого класса и прибавку хлопот по работе. С завершением сессии студенты должны были вот-вот разъехаться на каникулы, они ждали только выплаты стипендии. А Иван уже снова взялся за ремонт помещении главного корпуса. В эти дни он помогал заведующему лаборатории маркировать и укрывать оборудование перед ремонтом. Малярные работы уже начались. Часть маляров приходила во вторую смену. Иван допоздна задерживался с ними, как говорил Маше, «для хозяйского глазу». Вот и вчера задержался.
В бухгалтерию он теперь забегал чаще, чем прежде: требовалось выписать то одно, то другое, больше по мелочам. Там его неизменно встречал холодный взгляд Аиды Прокофьевны. Но Иван уже привык не придавать этому взгляду значения: шут с ней, с этой недоверчивой бухгалтершей, когда-нибудь сменит же гнев на милость!
Для других работников бухгалтерии острота неожиданного открытия, видимо, сильно ослабла. Они уже не изучали его пытливо, выжидающе, будто он был злым чародеем, который вот-вот должен выкинуть какую-то коварную штуку. Нет, просто смотрели как на всякого другого человека. Так же обстояло и со всеми другими сослуживцами. И душа его успокоилась, хотя втайне он продолжал ждать какой-нибудь неприятности.
Однако сегодня все раздумья, опасения, служебные заботы отодвинулись внезапно на самый задний план. В блаженном ослеплении шагал он на работу. Лучи утреннего солнца отражались в окнах домов. Мелкий ветерок играл в листве пихт и тополей, с шуршанием проносились по асфальту автомашины. А Иван ничего не замечал
…Весь вчерашний вечер Маша была рассеянна. Она бродила по дому какая-то отсутствующая, обычную свою домашнюю работу делала механически, не стараясь, что уж никак на нее не было похоже. Потом долго сидела на стуле, беспричинно улыбалась, смотрела на мужа странными глазами - будто зрачки у нее были повернуты внутрь. И только поздно вечером, когда он - по привычке - занимался, вдруг села рядом, прижалась теплой грудью к его руке, спросила:
- Ванюша, ты любишь детей?
Он нехотя оторвался от чтения.
- Детей? .. Не знаю. А что?
Она облизнула полные губы кончиком языка, прижалась еще крепче.
- Хотел бы ты иметь собственного … ребенка?
- Что за вопрос!- Иван пожал плечами.- Детей всем положено иметь, стало быть и мне, и тебе, нам.
Маша долго молчала, потом притянула его голову и прошептала на ухо:
- У нас будет ребенок.
… Вот и шел сегодня Иван, глядя прямо перед собой, ничего не замечая по сторонам. Никогда он ровно не отличался особым воображением, но сейчас одна за другой проходили перед его внутренним взором картины будущего. Они идут с Машей по улице и несут его ребенка- большой кокон одеяльце. Несут с доброй улыбкой!…. Или идет он - с сыном. Сын держится за руку, спрашивает, скажем: «Пап а почему птица летает?», а он, Иван, отвечает: мол птица потому летает,что опирается на воздух, и дальше в том же духе. Или они на демонстрации и сын сидит на плече с флажком в руках красным. Или… Эх ты, уже пришел. Ну, ладно.
Иван миновал вестибюль, глянул по дороге на часы. Они показывали, что рабочий день начался семь минут назад. «Эка, размечтался,-подумал он.- Даже от служебного времени прихватил». Впрочем, это его не обеспокоило. За ним никто не проверял - когда он приходит на работу, когда покидает здание университета. С него спрашивали только за дело.
Когда он поднимался по лестнице, навстречу застучали дробные женские шаги. Он поднял голову. Сверху, стремительно считая ступеньки, спотыкаясь, бежала Лидия Николаевна - старший кассир. Он поздоровался и освободил ей дорогу. Она не ответила, пронеслась мимо метеором. Только и успел заметить Иван, что на ней, что называется лица не было. Покачал головой: на такой скорости и голову запросто можно свернуть!
Интересно, куда это она так несется? Да, сегодня же день получки, а у студентов стипендия. Наверно, ключ от кассы дома позабыла. А обычно такая аккуратная …
Посмотрев ещё раз вниз, Иван добродушно усмехнулся, снова покачал головой и пошел в бухгалтерию.
Дверь была приоткрыта, и оттуда доносились непривычно громкие голоса. Кто-то из женщин торопливо рассказывал: