Чересчур, невыносимо медленно.
Что-то рушилось внутри меня, и в какой-то момент я понял, что так больше нельзя.
Я пошел в свою комнату и поставил «Дайр Стрейтс». Гитара Нопфлера прогнала тишину и вымела тревожные образы из моей головы. Я взял карты и начал заниматься. Музыка закончилась, а я продолжал упражняться, как будто ничто больше не имело для меня значения. Бросил только часа в два, когда услышал, как мать поворачивает ключ в замочной скважине.
У меня болели руки, но голова обрела спокойную ясность.
Как застывшее озеро.
Пообедав, я пошел спать. Отличный способ бегства. Лучшее естественное обезболивание. Проснулся около шести и, не находя в себе сил оставаться дома после ссоры, сразу ушел.
Для июня погода стояла достаточно прохладная и, побродив немного без цели, я, как обычно, завернул в книжный.
Из обычных завсегдатаев никого не было. В магазине вообще никого не было, когда я вошел.
Послонявшись немного среди рядов и полок, я понял, что книги меня больше не интересуют.
Для меня книжный оставался чем-то вроде бара или кафе. Я ходил туда по привычке, не зная, куда податься и к кому зайти, ведь уже тогда я общался с одним только Франческо. А время наших встреч всегда назначал он.
Я рассеянно полистал взятую наугад книгу, но делал это чисто машинально, жестом пустым и бессмысленным.
Интерес проснулся, когда я обнаружил в отделе игр и развлечений «Большой трактат о фокусах иллюзионистов» неизвестного мне издательства. Никогда прежде и ни разу после мне не попадались его книги. Я пролистал том до главы о карточных трюках: детские фокусы, годные разве что для семейных праздников. Разочарованный, я положил книгу на место.
Я собирался посмотреть «Полное руководство карточного игрока», когда услышал свою фамилию. Кто-то громко окликнул меня: «Чиприани!»
Я обернулся на голос: слева от меня стоял толстячок. Он направлялся ко мне широко улыбаясь (я заметил, что он стоял перед стеллажом учебных пособий), и, пока он приближался, я узнал его.
Мастропаскуа. В средней школе мы учились в одном классе.
Весь класс единодушно и единогласно признал его непроходимым тупицей. Но и в последних учениках он не значился — занимаясь по восемь часов в день с упорством мула, он в конце концов вытягивал на «удовлетворительно» по всем предметам.
Мы с ним никогда не дружили. За три года обменялись от силы тремя десятками слов — в основном во время субботнего футбола.
Я ни разу не встречал его после выпускных экзаменов.
Он подошел и обнял меня.
— Чиприани, — сердечно повторил он. Как будто хотел сказать: «Наконец-то я нашел тебя, мой старый друг».
Продержав меня несколько секунд в объятиях, — я молил Бога, чтобы никто из знакомых не вошел и не увидел эту сцену, — Мастропаскуа отпустил меня.
— Рад видеть тебя, Чиприани.
Я услышал свой голос:
— Я тоже рад, Мастропаскуа. Как дела?
— Все хорошо, задница прикрыта.
«Задница прикрыта»… Мы использовали это выражение в школе. Мастропаскуа не слишком обновил свой лексикон.
— А как твоя задница, прикрыта?
Мне вспомнились наши словечки тех лет. Перейдя в гимназию, я моментально забыл тот жаргон. А Мастропаскуа, судя по всему, нет. Наверное, он бережно хранил его, как особый язык — мертвый, но полный значений, очарования и скрытых возможностей.
— У меня задница всегда прикрыта. — Я снова услышал свой голос, как будто он принадлежал другому.
— Ну что, Чиприани, чем промышляешь? Я так рад!
Жульничаю в карты, забросил учебу, собираюсь трахаться с сорокалетней бабой, ору на родителей. Кажется, все.
— Оканчиваю юридический.
— Чтоб тебя! Оканчиваешь юридический? Вот это да! Ну конечно, всегда ясно было, что ты станешь адвокатом. Ты всегда любил спорить.
Я хотел сказать ему, что и не думаю становиться адвокатом. Но промолчал. Я и сам не знал, чем буду заниматься в будущем. Тогда опять заговорил он:
— А я учусь на ветеринара, но это так сложно. Вот и решил участвовать в конкурсах.
Он показал мне взятую им с полки книгу «Конкурс на должность полицейского».
— Вдруг удастся устроиться на госслужбу? Тогда на кой черт мне мучиться в университете? У меня зад будет прикрыт до пенсии.
Я кивнул в знак согласия. Вдруг мне пришло в голову, что я не помню, как его зовут. Карло? Нет, это Абинанте. Еще один «гений».
Никола?
Дамиано.
Мастропаскуа Дамиано.
Мастропаскуа, Моретти, Нигро, Пелеккья…