Нас ангажировали на две недели выступать в ночном кафе «Предрассветный час», недалеко от площади Пигаль, куда каждый вечер являлись фрицы. Они заходили вразвалку и, спрятав за стойкой бара рабочий инструмент — револьверы и прочие пистолеты — автоматы — пулеметы, с угрюмым видом молча занимали столики. Как будто, чтобы доказать свою причастность к мафии, обязательно надо скорчить мрачную рожу. Наше выступление они слушали рассеянно, безо всякой реакции. Мы пели кое‑что из Шарля Трене, в частности, песню «Дурная наследственность». По ходу исполнения я прыгал на фортепьяно, на коленях проезжал по его крышке до самой клавиатуры, где нос к носу сталкивался с Пьером, а носы у нас обоих, надо сказать, были знатные. Все это производило очень хороший сценический эффект. Еще в нашем репертуаре была одна песня Пьера, а также «Корсар Коко» Джонни Хесса, бывшего партнера Шарля Трене, которую я, вдохновленный «Островом сокровищ», исполнял с черной повязкой на глазу, прихрамывая, словно у меня вместо одной ноги был костыль. Господа в темном никогда не утруждали себя аплодисментами, поэтому мы были уверены, что наше представление им абсолютно безразлично. Наступил последний день контракта: большое спасибо и до свидания, мы были рады петь для вас! Мы уже начали работать в новом заведении, радуясь тому, что наконец‑то попалась доброжелательная публика, но нас ожидал, если так можно выразиться, приятный сюрприз. Служащий «Предрассветного часа» явился в артистическую уборную, чтобы достаточно настойчиво попросить о возобновлении контракта. Та самая публика, которая ни разу не снизошла до единого хлопка, потребовала отменить выступление следующих артистов, настаивая на нашем возвращении! Предложение, которое за этим последовало, было из таких, от которых не отказываются: в качестве компенсации нам повысили гонорар и даже разрешили отпраздновать повышение за счет заведения. Неисповедимы пути успеха…
Неподалеку от «Консер Майоль» находился ресторан «Понт-Авен», где предлагали ужин с музыкальным представлением, которое вели Жан Рена и Жан — Луи Марке, с недавних пор ставший нашим импресарио. Пьер, мой партнер по дуэту, был сыном богатых буржуа из провинции. Он рано заинтересовался музыкой, и либерально настроенные родители не запретили ему выбрать профессию, которая в то время считалась неподходящей для мальчика из хорошей семьи. Он любил джаз, ритмичные песни и совершенно не интересовался другими популярными музыкальными направлениями. Пьер прекрасно учился, получил хорошее образование. Я же родился в богемной семье, но почти ничего не знал о джазе. Моей стихией были вальс, пасодобль и танго. Я тоже получил хорошее образование, но знания мои были достаточно поверхностными. Мы оба одинаково любили петь и встречаться с симпатичными юными особами. С самого начала прекрасно ладили друг с другом и, что бывает исключительно редко в дуэте, никогда, действительно никогда не ссорились, потому что были «настроены на одну волну».