Римини поднялся на нужный ему этаж, нажал на кнопку звонка и для большей убедительности энергично постучал. Где-то через минуту дверь приоткрылась, и в щелке показалась Нэнси, сонная, ненакрашенная, в домашнем халате; Римини решил, что она похожа на оперную диву, отсыпающуюся после провальной премьеры. Она толком не успела понять, что происходит, а Римини уже налег на дверь и, вырвав цепочку, ввалился в квартиру. Протащив Нэнси перед собой, он прижал ее к противоположной стене прихожей; Нэнси, конечно, сопротивлялась, но как-то лениво и театрально, словно опасаясь, что слишком резкие движения доставят куда больше страданий ее больной с похмелья голове, чем настырность Римини — ее телу. Она обмякла в руках Римини и покорно выслушала все, что он высказал ей по поводу ее поведения в последние дни, ее холодности и отстраненности. Потом Римини прижал к стене, уронив при этом на пол несколько картин, и вошел в Нэнси грубо, энергично, со всего размаху. Та не сопротивлялась; впрочем, через некоторое время, устав от неудобной позы и от того, что ей в спину впивался один из крючков, на которых висели картины, она взмолилась о пощаде и предложила Римини перебраться в спальню.
Он трахал ее терпеливо и целеустремленно; он научился этому за месяцы, что был ее тенью и защищал от не достойных ее величества проявлений внешнего мира. Он брал ее расчетливо и снайперски точно, стараясь попасть именно в те места внутри ее тела, которые успел изучить в качестве удовлетворителя похоти, пылавшей в этой стареющей, ненасытной женщине. Он имел ее так, чтобы она никогда его не забыла, чтобы стала навеки его рабыней. Кончив, он еще долго продолжал сжимать ее в объятиях — так ему полагалось по роли опытного любовника, который знает, что, когда тела разъединяются, женщина чувствует себя одинокой и беспомощной и ее нужно не отпускать. Нэнси, дождавшись, когда его хватка ослабнет, высвободилась, надела халат и стала рыться в своей сумочке; вскоре она достала чековую книжку, выписала чек на пятьсот песо и положила его на постель перед лицом Римини; эта сумма, напомнила Нэнси, составляет его гонорар за предстоящий месяц занятий, на которые она ходить больше не собирается; кроме того, в эту сумму были включены и все дополнительные услуги, которые Римини ей оказывал, включая оказанную только что — этот раз был последний, в чем она была абсолютно уверена. Чтобы окончательно добить Римини и убедить его в том, что все это не сон и не шутки, она сказала ему, что больше не нуждается в этих самых его услугах весьма посредственного качества, что члена Бони, молодого и крепкого, ей более чем хватает и что Римини следует поторопиться и убраться из ее квартиры к чертовой матери, пока она не передумала и не забрала чек. Затем она сообщила, что идет в ванную и по возвращении не желает видеть его у себя в квартире.