Они вышли — сначала девушка, у которой в руках по-прежнему была губная помада, а затем Римини; он сделал два шага и вдруг ощутил себя так, словно только что вынырнул из глубокого ледяного бассейна; обновленный, он вдруг понял, что хочет признаться в любви сразу всей полусотне участников вечеринки, танцевавших в полумраке гостиной и расползшихся по дому. Вера, высокая и одинокая, как сирота, уже была готова бросить бесплодные поиски и уйти, как вдруг ее взгляд наткнулся на Римини, выходящего из туалета вслед за какой-то рыжей девчонкой, которая наскоро в полумраке подкрашивала губы. Все произошло быстро — слишком быстро. Римини сразу не узнал Веру — или, быть может, начал узнавать ее понемногу, частями, в такт вспышкам стробоскопа, дробившего ее исчезновение на отдельные кадры. Сначала он увидел впившиеся в него глаза и подумал, что это
могла быть и она; затем, когда он попытался вновь встретить этот взгляд, девушки на том же месте уже не было. Римини увидел показавшийся ему знакомым силуэт где-то в районе двери, но к тому времени, когда до него дошло, что он узнает прическу, бандану и манеру движения — Вера особенно энергично, по-спортивному прокладывала себе путь через толпу танцующих, — какой-то вихляющий бедрами идиот на мгновение встал между ним и нею, и все кончилось ничем — Римини снова потерял ее. Нет, видел он все отлично — даже лучше, чем всегда; вот только осознавал увиденное примерно с секундной задержкой, как бывает в кино, когда из-за дефекта пленки звук отстает от изображения; в общем, всякий раз, когда он думал, что нашел Веру, ему не хватало какого-то мгновения для того, чтобы удостовериться в этом, — она все время куда-то исчезала. Он увидел, как мелькнула вроде бы знакомая белая сумка где-то рядом с дверью; дверь, вроде бы тоже знакомая, была приоткрыта, но затем какая-то, опять же явно знакомая, рука закрыла ее на ключ — на два оборота. Только теперь Римини понял, что все это он видел минут десять-пятнадцать назад, и даже вспомнил, что это была за дверь; поняв, что здорово тормозит, он решительно направился к гардеробной, надеясь перехватить Веру, и уткнулся лицом в груду плащей и курток — здесь и застал его Серхио, сообщивший Римини, что, мол, кажется, видел, как она уходила.