Время 22 часа. С командиром батареи переговорить не удалось. Телефонист с НП подтвердил «Отбой».
Наступали сумерки. Отсветы пламени в районе ориентира №'5 делались ярче. Один из подбитых танков горел костром, освещая пни вокруг.
Слышались приглушенные голоса. Орудийные номера подкатывали передки к тяжелым гаубичным лафетам. Прибыли тягачи. Закончилось захоронение погибших, погружены раненые. Орудия снялись с позиции.
Итог дня
В угрюмом молчании провожали колонну разбросанные за обочиной хаты фольварка. Со всех сторон взлетают немецкие осветительные ракеты. Становится видимым ландшафт на удалении винтовочного выстрела. А дальше — черная непроглядная темень и еще что-то таинственное, враждебное человеку, что скрывается всегда во мраке тревожных ночей... Зыбкие, мигающие пятна света. Картина удручающая. До этого дня я не знал, что немецкие войска широко применяли на поле боя индивидуальные средства освещения местности.
Как обстановка? Я не имел сведений, но положение огневых взводов представлялось вполне отчетливо. Снаряды израсходованы. На исходе горючее в баках. Есть шансы пополнить израсходованные ресурсы, если склады в рука[ противника? Можно сомневаться в достоверности сведений доставленных артснабженцем, но почему прекратился подвоз боеприпасов и топлива? И светят ракеты вокруг!
Стали вырисовываться очертания машин, орудий. Тягач остановился. Я прошел дальше. «Стой!» — раздался окрик. Караульный от 2-й батареи. Где командиры? Ушли в голову колонны, вызвал кто-то из старших. Мой дублирующий вернулся обратно. На обочине я неожиданно столкнулся с лейтенантом Величко.
— Сожжены два танка... немецкие? Вы уверены? — вопрос ошарашил меня. Неужели командир батареи сомневается?
— В район ориентира пять направлена разведгруппа... выяснить положение в конце вырубки. Она не может пройти мимо горящих танков.
— Сколько их было? Шесть?.. Два сожжены... куда ушли остальные? Почему не сообщили мне?.. Почему огневая позиция не принимала команд? Безобразие... Я доложу о вашем поведении командиру дивизиона.
Вести огонь по танкам и выполнять одновременно команды стреляющего? Это уж слишком! Телефонисты несли какую-то чушь... отбой, отбой... я передал о появлении танков... и не отвечаю за постановку службы на НП.
— Отбой был объявлен...— командир батареи взглянул на часы,— двадцать пять минут назад.
Ничего подобного. Первая команда принята в 21 час 15 минут, в то время, когда танки начали обстрел.
— Вздор!
— Но вот... мои записи... если недостаточно, я вызову телефонистов.
Лейтенант Величко осветил фонариком бланки старшего на батарее и умолк. Явились телефонисты. Поздняков начал разбирательство. Одни утверждают, что неоднократно с 21 часа поступало требование «отбой». Другие запальчиво отрицали, команда на снятие была передана только в 21.35.
Командир батареи прекратил диспут. В телефонную линию включились чужие аппараты. Диверсия?
— Что же это такое? — спросил Величко.— По какой цели вы произвели последний выстрел?
С помощью Позднякова я листал записи.
— Ну, что же... мы накрыли ее по всем правилам,— проговорил в утешение самому себе командир батареи.— Но... мерзавцы... дурачили нас столько времени!
База — расстояние между НП и ОП — 8 километров. Всякий желающий имеет возможность включиться в телефонную линию такой протяженности.
— Так что там... с потерями? Продолжайте. Командир батареи расстроен, спрашивал, слушал с явным безразличием.
— Орудия подтяните вплотную ко второй батарее... выставить охрану. Ремонт тягача прекратить, отзывайте людей.
Танки, мне казалось, не дальше 4—5 километров. — Вы думаете? Разверните в таком случае одно орудие для прикрытия дороги... направляйте к фольварку дозорных. — Командиры батарей и политработники, в голову колонны,— слышалась команда.
Лейтенант Величко ушел. Поздняков заинтересовался обстановкой на ОП перед появлением танков, фамилиями погибших огневиков, раненых. Потери взвода управления — 9 человек.
— Лошади разбежались. Ни одна повозка нашей части не вышла из монастыря... Что делать с ранеными? — Поздняков стал рассказывать о том, что происходило в районе НП.— В общем положение неопределенное, если не сказать больше... кретины...— Поздняков имел в виду диверсантов на телефонной линии.— Хорошо, что не артиллеристы... чего доброго, заставили бы вас вести огонь по НП... На словах шутки, в голосе — тревога. Поздняков подавлен.
— Как дальше?... Кругом ракеты... не верю... если на других участках хуже даже в десять раз, чем было днем в секторе 3-й батареи, все равно немцы не могли продвинуться далеко... Наверное, лазутчики,— он присел, долго чиркал спичкой, раскуривая папиросу,— ну и денек...