— Как поступать при нападении авиации? — спросил Гаранин.
— Движение прекратить... укрыться, если позволяют условия местности.
— Если нет условий?
— Стой!
— А личный состав?
— В случае нападения с воздуха... людей укрыть.... отражать атаку...
— При нападении наземных сил на марше и в районе ОП? — Разрешается применять только стрелковое оружие.
— А танки?
— Вы, Гаранин, хотите заручиться указанием на все случаи жизни?
Гаранина не удовлетворил ответ командира батареи, он повторил вопрос вежливо, но твердо.
— Танки... танки..,— с досадой произнес командир батареи,— надеюсь, обстановка скоро прояснится, и я скажу...
— Но до того времени? — Огонь, черт побери!
— В каком порядке пополняются огневые взводы боеприпасами, горючим?
— Скажу позже. — Кто позаботится о наших семьях?
— Гарнизонные власти... Насколько мне известно, приняли меры для эвакуации.
Лейтенант Величко вложил карту в планшетку. — Время шесть часов пятьдесят минут. Готовность к открытию огня наступает через час десять минут. Огневым взводам движение начать через пять минут. Поздняков, подайте команду «к машине» взводу управления, за исключением лиц, обслуживающих огневые взводы... Всем по местам!
Орудия вытянулись в колонну. Вошли в Зимно. Улица пустынна. Ни одного человека. Село словно вымерло. Тягачи, орудия сплошь укрыты ветками. Колонна напоминает копны, которые двигались одна за другой. Позади поднимается пыль.
Автомобиль командира батареи скрылся за поворотом. Я веду колонну. Перед глазами лист карты, маршрут, проложенный к фольварку Октавиан, в район ОП. Я должен непрерывно сопоставлять изображение на карте с видами местности, следить за орудиями, оглядываться, направлять водителя тягача.
Обзор сужен, в кабине жара, пыль. Тягач наезжал на кочки, карта сползала, тряслась. Не потерять ориентировку, иначе срывается выполнение боевой задачи!
Вокруг поля, колосилась рожь. Проселочная дорога наезжена. Тягач ползет по склону, подминая гусеницами бурьян. Необходимо повернуть в сторону фольварка Октавиан. Где же развилка? Дальше по маршруту на карте обозначен верстовой знак — придорожный крест. На это обращала внимание пометка, сделанная карандашом командиром батареи.
Не видно признаков. Дорога шла прямо и прямо, рожь поднимается вровень с бортом. Неужели я не заметил, и колонна миновала разветвление дороги? Повернуть обратно?.. Ехать дальше?
Оставаться на сиденьи невмоготу. Я открыл дверцу, огляделся. Наконец-то. Каменный столб, в нише изваяние придорожной Мадонны, украшенное зеленью.
В чем же дело? Я снова осмотрел карту. Съемка 1933 г., исправления внесены в 1938 г. Пять лет назад. Развилка, по-видимому, распахана.
За поворотом начиналась улучшенная дорога. Вдоль обочин ветлы. Высокие, с густой роскошной кроной. Зеленый тоннель обозначен на карте кружочками вдоль коричневой полосы.
Я открыл дверцу и столкнулся лоб в лоб с Проценко.
— Воздух!
Позади мелькали флажки. 2-е, 3-е, 4-е орудия вошли в тень деревьев. «Хеншель» пересек маршрут и ушел на восток.
Маскировка не держалась, часть веток потеряна. Никто не обманется. Убрать маскировку? Остановить движение на 3—5 минут? Огневые взводы времени не имели.
Колонна миновала отдельные дома. Раздался голос Проценко.
— Люди там... бежали... попрятались,— он указал флажками.
— Люди? Кто они?
— Воздух! — кричит наблюдатель.
Во ржи толпа людей. Вскочили, похоже, собираются удирать. Кто их спугнул — «хеншель», орудия?
Проценко звал — никакого внимания. Люди прибавили шаг. Вернуть! Помкомвзвода бросился вдогонку.
Летевший вдоль дороги «хеншель» и непонятное поведение людей заставили меня остановить колонну. Беглецы приведены к тягачу, большей частью призывного возраста. Полуодеты, без всяких документов. Отвечают невразумительно. Из рабочего батальона строили укрепления недалеко от границы. Немецкая артиллерия на рассвете обстреляла их шалаши. Много погибло рабочих, остальные разбежались.
Как поступить с ними? Замполит Шапир вместе с расчетом 4-го орудия ехал. Может быть, он знает?
— Как же так... вы оставили раненых товарищей на произвол судьбы,— замполит стыдил рабочих.