Дидье ван Ковеларт Прошлой ночью в XV веке
1
Я познакомился с Коринной одним летним вечером в прачечной самообслуживания; она сидела перед соседней стиральной машиной, глядя в окошечко-иллюминатор, где крутилась в пенной воде вся ее жизнь — медицинские халаты, подростковые мешковатые штаны и майки с «крутыми» принтами. Сам я выбрал программу № 7, «деликатную стирку», — она обеспечивала долгий век моим рубашкам и лучше других подготавливала их к паровому утюгу. Одиночество сделало из меня настоящего виртуоза глажки, которая, наряду с библиофильством, была наилучшим средством отвлечься от тягот моей профессии.
Наш разговор начался с жалоб на изношенность машин. Я сказал: нужно быть уж очень большим патриотом своей улицы, чтобы не плюнуть на все это и не оттащить грязное белье в другую прачечную. Она ничего не возразила, и это доказывало, что мы с ней действительно соседи. Потом объяснила, что ее собственная машина застопорилась в середине стирки. Я ответил, что у меня вообще нет машины, поскольку я нахожусь в процессе поиска квартиры и проживаю пока в отеле, а зовут меня Жан-Люк Тальбо, — знаете, есть такая марка автомобиля?[1] Нет, она не знала. «Ничего, — сказал я, — все равно таких уже не выпускают». Она взглянула на меня с сочувствием, но я разъяснил, что это не так страшно, я всего лишь однофамилец.
Во время отжима ее белья мы примолкли. Я поглядывал на нее: она сидела рядом, вспотевшая от влажной жары, под резким светом неоновых ламп. Потом она тоже назвала свое имя, и я вовремя прикусил язык, удержавшись от идиотской реплики: «Надо же, какое совпадение, я буквально на днях откопал у одного букиниста редкое издание поэм Коринны, греческой поэтессы VI века, возлюбленной и соперницы Пиндара!».[2] Современная Коринна была коротко стриженой блондинкой; пропотевшая майка цвета лаванды облепила ей грудь, и я чувствовал себя несчастным, как всякий раз, когда меня влекло к женщине. Снова и снова проделывать этот заранее известный, давно наскучивший путь, и ради чего? — ради вполне банальной цели, да и той достигая не всегда, а чаще бросая дело незавершенным из-за нехватки иллюзий или времени.
Неожиданно я понял по ее взгляду, что она думает точно так же. Она — мать-одиночка или разведенка, я — холостяк: нас выдавало собственное белье. К чему же тогда усложнять себе жизнь всяческими словесными фиоритурами, дешевыми уловками, хвастливым враньем, отсрочками ради приличия, словом, всем тем, что превращает обыкновенное плотское влечение в светскую игру?! Наши утомленные лица, наши безрадостные, обведенные тенями глаза свидетельствовали о том, что прошедший день был слишком долог, а завтрашний начнется слишком рано. Мы мечтали об одном — скорее лечь в постель, так почему бы не перешагнуть через все предварительные стадии ухаживания?
Ее машина остановилась первой. Она с подчеркнутой неспешностью вытащила из барабана свои халаты и одежки сына, заложила их в сушилку, потом свернула, тут же развернула и старательно сложила еще раз, а я тем временем проклинал изысканную медлительность моей 7-й программы. Едва дождавшись щелчка, означавшего конец стирки, я кое-как запихал свои волглые рубашки в целлофановый пакет и предложил ей выпить по рюмочке у меня в номере. Она улыбнулась и откинула согнутой рукой челку со лба.
— А вы не церемонитесь!
— Это от робости. Если я не рвану прямо к цели, у меня опять возникнут проблемы с язвой, так что лучше уж сразу услышать от вас «нет».
— А если я скажу «да», у вас не возникнут какие-нибудь другие проблемы?
— Ничего, с другими я справлюсь.
— Только предупреждаю: в моем распоряжении ровно сорок пять минут.
Мы занялись любовью в означенном временном «окне», а через месяц сняли домик в предместье и переселились туда вместе с ее сыном и моими старинными фолиантами; плюс к этому у нас теперь была стиральная машина Whirlpool на тысячу триста оборотов в минуту и отдельное помещение, где я мог наслаждаться глажкой белья.
Когда люди решают не врать друг другу, они неизбежно обрекают себя на разочарование. Наш внезапно завязавшийся роман не оправдал обещаний первой ночи: после года совместной жизни я испытываю такое чувство, будто все еще пребываю на стадии «предварительной стирки». Я уверен, что нашей любви уготована долгосрочная программа, но что-то в этом механизме все время заклинивает.
На самом деле, все просто: мы с Коринной слишком похожи, — десять мучительных лет, прожитых ею с бывшим мужем, довлеют над нашей парой так же сильно, как и мои множественные холостяцкие незадачи, и тут уж делать нечего. Наши тела вполне созвучны в любви, наши неблагодарные профессии вполне совместимы, наши ограниченные кругозоры не застят друг другу свет, ее сын со мной ладит, я очень доволен тем, что он уже большой, что его мать не хочет второго ребенка, и все же что-то в нашей заново собранной, неофициальной семье пока крутится вхолостую.
1
Французская автомобильная фирма «Тальбо» не раз меняла свое название на другие («Симка», «Крайслер»). (
2
П