— Вы правы, мы совершенно непохожи! — подтверждает бородатый великан, хотя я и не думал высказываться по этому поводу. — Все считают, что мы его усыновили, но это не так. Просто моя жена, видимо, однажды изменила мне с каким-нибудь троллем — по недосмотру! — добавляет он с благосклонной усмешкой, похлопывая по руке свою невозмутимую супругу. — Но судьба отомстила за меня: Морис ровно ничего не унаследовал от своей матушки, зато принял эстафету из моих рук. Его страсть к насекомым — моя страсть. Зато его диабет — от того, другого.
Внезапно в бра за его спиной вдребезги разлетается лампочка.
— Мама, я же тебя просил! — огорченно взывает Морис.
— Когда я над ней подшучиваю, у нас всегда разбиваются лампы, — шепчет мне старик. — Но мы уже привыкли.
Я покорно киваю, — стоит ли раздражать понапрасну это сборище психов?!
— Боже вас упаси жениться на уроженке Маврикия, — продолжает старик, — а если и женитесь, ни в коем случае не привозите ее сюда. Вуду в провинции Берри — это взрывоопасно вдвойне!
— Папа! — вздыхает Морис Пикар, — ты же отлично знаешь, что буддизм не имеет ничего общего с вудуизмом.
Старый фавн подмигивает мне и вопрошает с торжественной многозначительностью, скрашивающей его ворчливо-фамильярный тон:
— Итак, вы решили вернуться на место преступления?
Я цепенею от ужаса. Значит, почтальонша все-таки проболталась, и все они в курсе моего вчерашнего незаконного вторжения в дом, где на тот момент отсутствовали хозяева.
— У него не было выбора, — с ангельской кротостью отвечает уроженка Маврикия, глядя куда-то влево, поверх моей головы. — Тогда ему пришлось бежать, нынче же пришлось вернуться.
Я сажусь к столу в гнетущей тишине, чувствуя на себе взгляды всех присутствующих. Слава богу, почтальонша просто сообщила им о послании, которое записала для меня в комнате донжона, и эти намеки касаются только моей пресловутой прошлой жизни. Теперь можно вздохнуть спокойно. Уж если и нужно что-то расхлебывать, пусть это будут последствия ее гормонального бреда, а не моей профессиональной оплошности.
Пикар-отец хватает бутылку и тянется ко мне, чтобы налить вина. Его супруга хранит сосредоточенное молчание; обхватив костлявыми пальцами края суповой тарелки, она впилась в нее глазами, словно гадалка в хрустальный шар.
— Ее имя Изабо, не так ли? — чуть слышно спрашивает она.
— Не знаю, — отвечает почтальонша, с громким хлюпаньем втягивая суп. — Никогда не позволяю себе перечитывать записи, это нескромно.
— Она показывает мне дивную красавицу с длинными темными волосами и пышными грудями, но под конец худую, как скелет, — продолжает маврикийка, обводя взглядом кусочки овощей на дне тарелки. — Изабо… да, именно так.
Юный Луи уносит супницу на буфет и ставит рядом с толстенной папкой в истертом кожаном переплете. Когда он раскрывает, а потом захлопывает папку, из-под ее обложки вылетает облако пыли.
— На этом дереве множество всяких Изабо, — сообщает он, разворачивая передо мной широкий хрустящий пергамент, от которого пахнет плесенью. — Как по-вашему, которая из них?
Стараясь не проявлять чрезмерного интереса, я бегло просматриваю раскидистое генеалогическое дерево, испещренное неразборчивыми именами; некогда их тщательно выписывали старинным пером, но тушь давно уже поблекла.
— Лично я выбрал бы вот эту, — продолжает Луи, указывая на ветку где-то в середине дерева. — Изабо Анна де Гренан, 1412–1431.
— И всего-то девятнадцать лет! — укоризненно восклицает Морис Пикар, обращаясь ко мне. — Но что же с ней случилось?
Я пожимаю плечами в знак неосведомленности и поворачиваюсь к почтальонше, которая занята тем, что щедро намазывает маслом ломоть хлеба. Мне вспоминается ее вчерашний истерический транс и гневный крик: «Мерзавец!»
— Пятнадцатый век! — восклицает старик Пикар, качая головой и так же сокрушенно глядя на меня. — Долгонько же вы отсутствовали!
— А что вы думаете о реинкарнации?[28] — осведомляется его половина, и ее бесстрастное лицо озаряет еле заметная улыбка.
Я отвечаю, что мои интересы лежат, скорее, в области современной живописи и библиофильстве, — таким образом я надеюсь подбросить сразу две новые темы для беседы, но никто из них на мою уловку не клюет.
— Реинкарнация не пустое времяпрепровождение, — уточняет дама, — впрочем, она и не фатальна. Скажу больше: это явление встречается куда реже, чем принято думать. И осуществить ее, увы, весьма трудно.