- Мне нравился Майкл.
- Да, но ты могла взять мою сторону, а ты не сделала этого. Видимо, на то были причины.
- А ты уверена, что готова выслушать их сейчас? В каждом разрыве всегда замешаны двое, дорогая. Но, если у мужчины есть кто-то на стороне, обычно во всем винят его.
- Да, но что я-то сделала? - стала защищаться Бесс. - Я вернулась в колледж получить диплом! Что в этом было плохого?
- Ничего. Но, когда ты сделала это, ты вообще забыла о своем муже.
- Нет, не забыла. Он не дал забыть. Мне все равно приходилось готовить, стирать, убирать.
- Я не о том. Я говорю о ваших личных взаимоотношениях.
- Мама, мне не хватало времени.
- Ну вот видишь. Это уже по существу, - довольно улыбнулась Стелла и, оставив Бесс переваривать сказанное, пошла на кухню налить еще чаю.
Когда она вернулась в комнату, Бесс сидела, закусив большой палец и уставившись в окно.
- Помнишь - это было давно, - ты попросила нас с отцом взять детей к себе, чтобы вы с Майклом могли поехать за город одни? А на Рождество ты подарила ему пистолет, который ему так хотелось иметь, и спрятала его у нас, чтобы он не нашел его раньше времени? Помнишь всю эту возню, когда накануне Рождества мы принесли его тебе и ты прятала его уже у себя? А первого апреля, в День дураков, что ты придумала?
Бесс уставилась на заснеженное поле для гольфа за окном, забыв о своей коке.
- Вот все такое нельзя было прекращать, - сказала ее мать.
- А я что, сама все это прекратила?
- Не знаю. Сама?
- Я тогда об этом не думала.
- Ты была поглощена учебой, а по окончании колледжа - открытием магазина. Ты к нам заглядывала всегда одна, без Майкла, постоянно на бегу. А потом ты вообще перестала навещать нас, и дети иногда приходили сами, такие неухоженные и заброшенные.
Бесс посмотрела на мать:
- Это когда Майкл обвинил меня в том, что я стала чересчур свободной.
- Так и было.
- Но ведь я просила его помочь по дому, а он наотрез отказывался. Разве нет его вины?
- Может быть. Но эти вопросы как-то решаются. Может, он и стал бы тебе помогать, если бы не оказался последним в списке твоих приоритетов. А ваша интимная жизнь? Как это было?
Бесс посмотрела в окно.
- Паршиво.
- У тебя на нее тоже не было сил и времени?
- Я думала, что, когда закончу учебу и открою свое дело, все станет на свои места. Что возьму домработницу и буду больше времени уделять ему.
- А он не стал ждать.
Бесс поднялась, обошла мольберт и остановилась у окна, положив руку на бедро. Она выпила свою кока-колу и повернулась к Стелле:
- Во время нашей последней встречи он сказал, что я здорово выгляжу, и это меня взбесило.
- Почему?
- Потому! Потому... я не знаю. Потому что он бросил ту женщину и, наверное, одинок. А я не хочу, чтобы он приполз ко мне при таких обстоятельствах. Я вообще не хочу, чтобы он ко мне приполз... И Рэнди следил за нами, когда мы сидели рядом за столом! Я злилась на себя, потому что больше часа готовилась к этому проклятому ужину. Я хотела его потрясти... и, когда я действительно произвела на него впечатление... - Бесс закрыла глаза рукой. - Черт возьми, мама. Я не знаю. Мне вдруг стало так зверски одиноко, и эта свадьба... и я... спрашиваю сама себя... - Она уставилась невидящими глазами в окно и закончила уже спокойнее:
- В общем - не знаю.
Стелла поставила кружку на стол и подошла к дочери. Она провела рукой по ее волосам и слегка помассировала плечи.
- Ты проходишь через катарсис, который зрел шесть лет. Вот что это такое. Все это время ты ненавидела его, винила, а тут внезапно начала искать свою собственную вину. Это нелегко.
- Я больше не люблю его, мама. Правда, не люблю.
- Хорошо, хорошо. Не любишь.
- Тогда почему мне так больно его видеть?
- Потому что это вынуждает тебя посмотреть на себя другими глазами. Вот, возьми.
Стелла достала скомканный бумажный носовой платок и протянула дочери.
Бесс высморкалась. От платка пахло скипидаром.
- Извини, мама, - сказала она, вытирая глаза.
- Не извиняйся. Я уже большая девочка. Я понимаю.
- Пришла и испортила тебе день.
- Ты не испортила мне день. Скорее, наоборот.
Полуобняв Бесс одной рукой, Стелла подвела ее к софе.
- Чувствуешь себя лучше?
- Да, пожалуй.
- Тогда послушай меня. Это нормально, что после развода ты злилась. Это помогло тебе. Ты стала энергичной, деловой, собрала все силы, чтобы доказать ему, что можешь все сама. И ты доказала. А сейчас у тебя другой период. Ты задаешь себе вопросы, сомневаешься, думаю, что так будет еще какое-то время. Приходи, выговоришься, как сегодня. А теперь сядь, расскажи о свадьбе, о Лизином молодом человеке. Что мне надеть? Как ты считаешь, я там могу встретить интересных мужчин?
Бесс засмеялась:
- Мама, ты неисправима. Тебе ведь, кажется, не нужны ядро и цепь на ноге?
- Не нужны. Но нельзя же без конца слушать только писклявые женские голоса. Хочется и мужской услышать, я так много в этом году играла в бридж.
Бесс порывисто обняла мать:
- Мама, может, я тебе раньше этого не говорила, но ты - мой идеал. Я бы хотела как можно больше походить на тебя.
- Ты и так очень на меня похожа. Я это с каждым днем все больше вижу.
- Ты молодец, не сдаешься.
- Еще как сдаюсь. Но, когда это случается, я иду развлекаться, записываюсь в новый клуб.
- Или ищешь нового мужчину.
- Ну да, а что в этом плохого? А у тебя, кстати, как с Кейтом?
Бесс скорчила гримасу и передернула плечами:
- Он расстроился, потому что я отказалась поужинать с ним, ведь мне надо было вчера идти к Пэдгеттам. Ты знаешь, какой он, когда дело касается моих детей.
- Знаешь что, - решительно произнесла Стелла, - раз мы сегодня откровенны друг с другом, скажу. Он тебе не подходит.
- Вы что, с Лизой сговорились?
- Не исключено.
Бесс засмеялась:
- Вот черти. Если вы надеетесь, что эта свадьба вернет меня к Майклу, то вы ошибаетесь.
- Я этого не говорила.
- Не говорила. Но ты так думаешь. Забудь об этом, мама.
- Как он выглядит?
- Ма-ма!
- Просто любопытно.
- Этого никогда не будет, мама. - Бесс подняла руку, словно произносила клятву.
Лицо Стеллы стало непроницаемым, и она спокойно возразила:
- Откуда ты знаешь? Случались и более странные вещи.
Глава 5
В это же воскресное утро Майкл Куррен, проснувшись, потянулся и, заложив руки за голову, остался лежать. Не хотелось вставать и вообще шевелиться, хотя желудок требовал своего.
Огромная спальня была квадратной, с мраморным камином, со стеклянной во всю стену раздвижной дверью, из которой было видно озеро. Вся обстановка в ней была - телевизор да матрасы, на которых и лежал Майкл, предусмотрительно придвинув их к стене, чтобы подушки не падали.
Утреннее солнце, отражаясь от покрытого льдом озера, заливало светом потолок, на который падали пятна теней от елей за окном.
В доме было абсолютно тихо. Он так и замышлялся: жильцам с детьми квартиры здесь не продавались. Большинство богатых владельцев квартир проводили зиму на юге, и Майкл редко встречался с кем-то в лифте.
Было одиноко.
Он вспомнил прошлый вечер, разговор с Рэнди. Закрыл глаза и увидел своего девятнадцатилетнего сына, такого родного и такого враждебного к нему. Все пробудившиеся в нем вчера воспоминания нахлынули вновь - их любовь с Бесс, надежды, разочарования. И это чувство поражения, которое он пережил там. Стало тяжело дышать.
Майкл открыл глаза и уставился в потолок.
Как это больно - когда тебя отвергает собственный сын. Может быть, Бесс и права: он виноват - сам исключил себя из жизни Рэнди. Но разве в том нет вины и Рэнди? Ведь это сын отказывался видеться с ним. И, если бы Бесс могла почувствовать то же, что и он, когда увидел Рэнди вчера вечером, она бы задумалась над своими словами.