Их собственный флиттер не был оборудован подобным приспособлением.
— Разрезать на полоски, связать, и у нас будет отличная веревка. Мешлер достал из кармана длинный острый нож.
Работа оказалась трудной: пластик с трудом поддавался ножу. Мешлер терпеливо пилил, пока не получились три веревочные полоски. Эти куски он с трудом связал между собой и получилась грубая, но прочная веревка. Не предлагая никому, он привязал один конец к поясу, застегнул термокостюм и сказал, чтобы Тау с Дэйном покрепче держали конец веревки.
— Постараюсь недолго… — сказал он, вытаскивая бластер и поворачивая регулятор мощности влево до упора. Он снова открыл дверь и выскользнул наружу. Хотя он и держался одной рукой за дверь, было ясно, что он с трудом удерживает равновесие.
Дэйн и Тау напряглись. Веревка в их руках натянулась. Мешлер попытался шагнуть, потерял опору и исчез из виду.
Веревка дергалась и извивалась, но двое в кабине держали ее прочно.
Много ли времени понадобится рейнджеру, чтобы растопить лед? У Дэйна заболели руки. Запястье побелело, а то место, где врезалась веревка, быстро онемело.
И вот когда ему уже стало казаться, что он останется навсегда калекой, в проеме показалась рука, ухватилась за край, и Мешлер, подтянувшись, свалился на сиденье, а Дэйн, тем временем, перегнулся через него и закрыл дверь.
С минуту они сидели неподвижно. Потом Мешлер встряхнулся, бросил перчатки и сел. Он нажал кнопку взлета и Дэйна отбросило назад на бреча, который взвизгнул и попытался отползти.
Они поднимались, хотя могли это только чувствовать. В замерзшие окна ничего нельзя было разглядеть.
— Нас отнесло на юг, — сказал Мешлер. — Поэтому мы направимся на север, хотя я не знаю, далеко ли мы отклонились на запад.
— А коммуникатор? — спросил Тау.
Мешлер молча извлек микрофон.
— Вызываю Картла! Картла! Картла! — Он как будто распевал это имя.
Они терпеливо ждали ответа. Но вместо него их оглушила мешанина резких звуков, почти непереносимых для уха.
— Помехи. — Мешлер снял палец с кнопки вызова. — Не пробиться.
— Это нормально? — хотел знать Тау.
— Откуда мне знать? — нетерпеливо ответил Мешлер. Глаза у него ввалились, лицо осунулось, как будто с первой их встречи прошли недели. Для меня эта местность новая, но помехи слишком громкие и настойчивые. Я склонен считать их искусственными.
— Возможно, они ждут от нас предупреждения, — предположил Тау. — Что ж, поскольку мы не сможем связаться, то полетим сами.
На север, так как их отнесло на юг, и на восток, поскольку Мешлер считал, что они слишком забрались на запад. Но как он может знать, на сколько? Направляющего луча нет. Если бы удалось связаться с поселком, его передачу можно было бы использовать для определения направления. А так у них только догадки рейнджера, а местность внизу дикая и неисследованная.
И, вероятно, в ней есть другие сюрпризы помимо лагеря.
Но одно их немного успокаивало. Буря кончилась и стекла кабины начали постепенно оттаивать. Мешлер включил небольшой видеоэкран, рассчитанный именно на такой случай, и они смогли по очереди взглянуть на местность внизу.
Судя по солнцу, было раннее утро. Значит, они проспали остаток дня и всю ночь. Такая потеря времени беспокоила Мешлера, хотя лагерь и поселок Картла разделяло большое расстояние, и вряд ли освободившиеся чудовища сумеют так быстро преодолеть его.
Не видно было никаких машин в воздухе, ни следов краулера внизу.
Лесистая местность, пересеченная двумя реками, кое-где голые скальные выступы — дикое пространство без всяких следов присутствия человека.
Глава 14
Поселок Картла
Время от времени Мешлер включал коммуникатор, но в эфире были сплошные помехи. Неожиданно он указал рукой на затянутую льдом реку.
— Корокс!
— Вы видели ее раньше? — спросил Тау.
Видимо, доктор тоже беспокоится о их маршруте, подумал Дэйн.
— В прошлом году сюда добиралась экспедиция, — Мешлер облегченно откинулся на спинку кресла. Его тоже беспокоил курс флиттера.
— Нам нужно только следовать вдоль реки до впадения притока Корокса, а потом развернуться на восток. Там начинается территория Картла.
Флиттер пошел вдоль реки. Внизу по-прежнему не было никаких следов людей.
— Значит, местность южнее вся дикая, — заметил Тау.
— Трудно расчищать землю. Ввозить технику накладно. Мы не можем ввозить топливо, техников, обслуживающие машины, запасные части. А лошади, дуокорны с Астры и любые другие тягловые животные с других планет, здесь не приживаются. На станции пытались вывести породу, которая не нуждалась бы в постоянном присмотре. Но местные насекомые — муха Торк — жалят в глаза. И пока нам не удалось выработать иммунитет у ввозимых животных. А местных животных нельзя использовать для тяжелых работ. В результате поселки вынуждены сообща приобретать технику и перемещать ее с места на место. В сухие сезоны заросли пытаются поджигать, но это требует больших мер предосторожности и выделения довольно значительных людских ресурсов для контроля.
— Значит, поселок не очень разросся со времени первого поселения? спросил Тау.
— Да!..
Дэйн видел, как сжались челюсти рейнджера, как будто Мешлер вынужден был сдерживать себя. Наконец он сказал:
— Трьюс делает достаточно, чтобы поддерживать автономию. Но новых поселений мы не заводим. — Он замолчал. Посмотрел на Тау и Дэйна. Тень беспокойства проскользнула во взгляде рейнджера. — Вы думаете, автономия под угрозой?
— Возможно, — ответил Тау. — Предположим, хотя бы часть того, что вы с таким трудом завоевали, будет потеряна. Сможете ли вы тогда претендовать на автономию?
Дэйн понял, и это было естественно. Любая планета, на которой началось заселение, должна идти вперед, ежегодно увеличивая поселения, приступать к экспорту, иначе Отдел Иммиграции может предъявить права на ее продажу. Тогда, если сами поселенцы не смогут заплатить, они потеряют все с таким трудом завоеванное.
— Но почему? — спросил Мешлер. — Мы сельскохозяйственная планета. Любой на нашем месте столкнулся бы с подобными трудностями. Тут нет ничего, что привлекает чужаков — нет ни минералов, ни руд — ничего ценного для экспорта!
— А как же быть с тем камнем в бункере краулера геологов? — спросил Дэйн. — Они нашли кое-что достаточно ценное, чтобы положить это себе в багажник. Ведь их же убили, а руду забрали… Значит, на Трьюсе есть кое-что, чего вы не знаете, Мешлер.
Рейнджер покачал головой.
— Во время второго облета производилась космическая геологоразведка. Обычное содержание железа, меди и других руд, но ничего пригодного для вывоза. Кое-что мы используем сами. К тому же геологов могли убить и не из-за груза. Они что-то увидели, а груз был взят просто так для отвода глаз. Вы говорите, тут бродил муравин? Возможно, геологи наткнулись на отряд, охотившийся на муравина.
— Вполне вероятно, — согласился Тау. — И в тоже время я бы настаивал на подробной геологоразведке… если у вас останется для этого время.
— Лагерь сооружен давно, — заметил Дэйн. — А давно ли здесь люди Трости?
— Восемь лет.
— А создавались ли здесь новые поселки за это время? — Тау дал Дэйну ключ, который тот неуверенно искал на ощупь.
— Картл… Сейчас посмотрим. У Картла был сбор для расчистки в двадцать четвертом году. А сейчас двадцать девятый. У него самый южный поселок.
— Значит, пять лет. А другие поселки на восток, запад и север?
— На севере слишком холодно для латмеров. Там только производились эксперименты на станции к северу от космопорта, — быстро ответил Мешлер. На востоке — Хенкрон. Он расчищен в двадцать пятом. А на западе Лансфельд — в двадцать шестом.
— Значит прошло уже три года со времени последней расчистки, заметил Тау. — А как же в предыдущие годы?
Мешлер не слушал его, встревоженный неожиданным вопросом, и продолжал уже сам:
— До 24 года у нас была одна, иногда две расчистки в год. В 23 году пришло четыре корабля с эмигрантами. С тех пор приходил только один корабль, а его пассажиры были, главным образом, техники и члены их семей. И все они осели в порту. После этого прибытия прекратились.