И в гололёд песок на тротуарах,
Мне добрая опора при ходьбе,
И счастье наше в перпендикулярах,
Никак не в параллельности земле.
Но впрочем что же, я люблю и гладкость!
Она ль не честность в лучших зеркалах?
И, право, разве же не в радость
Зимою ровный лёд нам на катках?
И женихам всегда отдохновенье
На нежной коже их младых невест,
И в мягкости их губ для них спасенье,
Как, впрочем, и поболе скромных мест.
К чему я это? А к тому лишь только,
Что на бильярдном шаре жить нельзя!
К тому, что соскользнуть с него недолго,
И слава Богу, что неровная Земля!
Немало кто кричит "Несовершенен
Тот мир, где мы который век живём!",
Но я кричу "Нет! Знайте, совершенен!
Непревзойдён в несовершенстве он своём!"
Мчись, душа
Мчись, душа, во весь опор
Через воды рек, озёр,
Сквозь леса и сквозь поля,
Через годы и века!
Не сдержать порывов страсти,
Как первейшей в мире власти
Над сердцами и умом!
Нам повсюду в мире дом,
Где и плачут, и поют,
Где излечат иль убьют,
Где найдём мы тем для песен,
Будь хоть грустен, будь хоть весел.
И чувствителен поэт,
Что тончайший инструмент,
Как сыграешь — так споёт,
Иль излечит, иль убьёт.
Прошу огня!
Во мне изжито всё, достойное бумаги,
Да было ли когда-нибудь оно?
Достойно ли слова мои звучали,
И было ли честно моё перо?
Быть может, жалкой и бездарной ложью
Несчастные листы я осквернил!
Быть может, что нарушил волю Божью,
Покуда я не ведал, что творил!
Коль так, карать меня прошу без промедлений!
Навеки опустевшей быть душе!
Ни ложных чувств, ни смутных побуждений,
Лишь смрадный дух подвала в серой мгле!
Но коль живой огонь во мне светился,
Коль не были пусты мои слова,
Молю, пусть снова он до неба разгорится,
Пусть отогреется теплом его душа!