— Вы так думаете?
— Тяжелое, массивное окно, к тому же еще застекленное, сброшенное на голову человека с высоты около пятнадцати метров? Результат легко предвидеть. Дом старый, этажи высокие, теперь архитекторы уместили бы там шесть этажей. У меня нет никаких сомнений, что все закончилось бы трагически. Одним ударом Норковский избавился бы не только от главного свидетеля, но и от офицера, ведущего расследование.
— Может быть, вы и правы, — прокурор был не совсем в этом убежден.
— Больше всего меня злит, что я допустил роковую ошибку. Мне даже в голову не пришло, что квартира может иметь два выхода. Вместо того, чтобы бежать наверх, мне нужно было осмотреться и внимательно наблюдать за двором. Я схватил бы его тогда, когда он выходил с черного хода. Я уверен, что после сбрасывания своих «бомб» Норковский вышел из квартиры через кухонную дверь и через окно на лестничной клетке наблюдал, что будет дальше. Увидев меня вбегающего наверх по парадной лестнице, Золотая ручка спокойно спустился вниз и вышел на Аллею Народного Единства. Если бы я случайно направился именно к двери черного хода, тогда он открыл бы квартиру и вышел через переднюю дверь. Он ничем не рисковал. Мог попасться только в том случае, если бы я сделал засаду внизу, а не поднимался бы наверх. К сожалению, я действовал слишком быстро и не подумал, что могут быть две лестничные клетки. Снова он от нас ускользнул.
— Посмотрим, поручник, как это выглядит на карте.
Прокурор вместе с поручником подошел к плану Щецина.
— Какой это дом?
— Вот этот. Второй со стороны Аллеи Красной Армии.
Прокурор вынул из ящика новую булавку с голубой головкой и воткнул ее в указанное поручником место.
— Все совпадает, — сказал он.
Голубая точка находилась внутри большого красного круга, очерченного вокруг Грюнвальдской площади.
Глава 16. Загадка книг
— Панна Ханка, я должен с вами серьезно поговорить, — поручник Роман Видерский произнес эти слова как можно более суровым тоном.
— Оо! — рассмеялась девушка. — Неужели вы хотите просить моей руки? Какая приятная неожиданность!
— Хватит шутить! — возмутился офицер. — Ваше поведение мне совсем не нравится. Дальше так продолжаться не может. В противном случае вы понесете суровое наказание.
— В чем же я так нагрешила? — Ханка Врублевская была в прекрасном настроении.
— Не делайте вид, что вы не понимаете, о чем идет речь. Не далее как вчера один из моих следователей, Малиняк, отправился в определенный дом по улице Недзялковского для сбора необходимой нам информации. И там он с удивлением услышал, что двумя часами раньше другой сотрудник милиции уже беседовал с жильцами этого дома. Я предупреждаю вас, за выдавание себя за работника милиции можно понести наказание, и серьезное.
— Пан поручник сегодня в плохом настроении.
— Я говорю серьезно, а вы смеетесь и устраиваете из этого какую–то забаву. А ваши друзья, которые выдают себя за милиционеров, могут понести серьезное наказание.
— Неправда, ни один из них никогда не говорил, что он из милиции.
— Но так себя вел, что люди принимали его за милиционера.
— Это их вина, что они не спросили у него служебного удостоверения.
— Ну что было, то было. Я в последний раз вас предупреждаю. Если это повторится, молодые люди будут привлечены к ответственности.
— Боже, какая страшная у нас милиция. Никаких контактов с обществом, которое хочет ей помочь.
— Ведением следствия у нас занимаются милиция и прокурор, а не молодые люди. Вы оказали нам определенные услуги, указали на факты, которых в тот момент мы пока еще не заметили, но на этом ваша деятельность должна была закончиться. А вы до сих пор ведете частное расследование. Если бы у вас имелись какие–то замечания и предложения, мы охотно бы выслушали их и все проверили. Именно принимая во внимание оказанные вами услуги, мы посвятили вас в определенные детали нашего расследования. Но это не значит, что мы допустим, что какой–то любитель будет вести расследование. Надеюсь, я выразился достаточно ясно?
— Так точно, повелитель! — девушка не собиралась прекращать шутливое препирательство с еще более рассерженным милиционером.
— Я прошу вас закончить эту игру.
— Приказ есть приказ. Клянусь, что никто уже не будет никуда ходить и не будет задавать никаких вопросов и изображать работника милиции.
— Я рад, что вы наконец–то поняли неуместность своего поведения и что мы в конце концов договорились.
— Они не будут ходить, потому что собрали уже всю информацию, которая была мне нужна.
— Что?! — поручник сорвался с места.
— Просто я закончила свое, как вы это назвали, «частное расследование».
— Вы искали следы Норковского?
— Кого? Кто такой этот Норковский? — Ханка не знала новых открытий следствия.
— Норковский — это имя убийцы Люции Росиньской.
— Браво! — похвалила Ханка. — Наша доблестная милиция, как вижу, работает превосходно. Но я не искала этого Норковского. Я даже не знала, что его так зовут.
— А кого же вы искали?
— Женщину.
— Женщину?
— Да, женщину. Сам этот замысел с изготовлением ключей и ограблением поочередно пустых квартир был слишком умным и тонким, чтобы родиться в голове мужчины. Поэтому я искала женщину.
— И нашли?
— Разумеется.
— Может быть, вы тогда знаете, кто совершил кражи, кто убил Росиньскую?
— Конечно, знаю, — Ханка сказала это как можно небрежнее, и бесцеремонно положила ногу на ногу. — Я не знала только, что его настоящее имя «Норковский». Но это только потому, что некий офицер милиции не слишком лоялен. Он хочет, чтобы ему рассказывали обо всем, а сам не считает нужным проинформировать об открытиях милиции своих лучших сотрудников.
— Ну, знаете, панна Ханка, это уже переходит границы…
— Я тоже так считаю. Поэтому на будущее потребую больших прав для себя.
— Не будет никакого будущего.
— Вы так думаете? — В глазах девушки снова появились золотые искорки, на которые Видерский никогда не мог долго смотреть.
— Закончим эти шутки, панна Ханка. Итак, вы сказали, что уже знаете убийцу?
— Да. А милиция?
— Мы установили, что когда–то его звали Антони Норковский и он был известным взломщиком сейфов. Есть у нас серьезные подозрения относительно одного человека. Но не хватает некоторых данных, чтобы связать все в единое целое. А вы?
— Знаю, кто был инициатором краж. Кто и каким способом добывал ключи. Знаю, почему в квартире Легатов был учинен такой погром. Припомнила также, кого, тогда в субботу, я встретила на лестнице. Мне не хватает только одного доказательства. Но я чувствую, что это доказательство находится в квартире на улице Бучка.
— Когда вы вспомнили, кто прошел мимо вас по лестнице?
— Это очень смешно, но в тот момент, когда вдруг раздался какой–то треск, а одновременно некий милиционер так ужасно схватил меня за руку, что я чуть не упала на мостовую. Вот именно тогда я молниеносно вспомнила, кто шел по лестнице.
— Если бы этот офицер милиции не был, как вы говорите, «ужасный», именно в эту минуту по улице «К солнцу», в сторону кладбища, направлялась бы небольшая похоронная процессия.
— Я надеюсь, что вы раздобыли бы какие–нибудь цветы, несмотря на декабрь.
— И кто это? Интересно, совпадает ли это с нашими предположениями?
— Самое трудное, — сказала Ханка, — заметить кого–то, кого ты видишь очень часто. Например, вы долго будете помнить какую–нибудь женщину в эксцентричной ярко–зеленой шляпе, но не заметите почтальона, которого встречаете ежедневно.