— Увидим. Не беспокойся раньше времени. Он может быть сейчас за тысячу километров от нас, но может быть уже очень, очень близко.
Малгожата хотела что–то ответить, но ничего не успела сказать, так как в ту самую минуту, когда Зентек замолчал, рядом с ней появилась голова доктора Завадского.
— Все! — воскликнул он, слегка запыхавшись. — К счастью, у них здесь был «вавель». В Здроях их невозможно достать. Должны поступить только завтра…
Машина тронулась. На повороте улицы, в том месте, где она соединялась с широким полотном варшавской автострады, им пришлось остановиться, чтобы пропустить сначала одну, потом другую, потом и третью машину, которые выехали из–за поворота.
В каждом из этих автомобилей сидел только один человек, ведущий свой автомобиль в направлении еще невидимого отсюда моря или, скорее, в сторону растущих по берегу деревьев и стоящих между ними домов, обозначенных на карте названием: «Здрои».
Но ни Малгожата, ни Зентек, ни сидящий на заднем сидении и раскуривающий в настоящий момент сигарету пан Завадский не знали, что во всех этих трех автомобилях на дне чемоданов, под бельем, лежат плоские пистолеты.
Машины проехали и исчезли за следующим поворотом. Зентек медленно тронулся с места, свернул на автостраду и поехал за ними.
Он устал от жары и ехал медленнее, чем обычно. Если бы не это, можно было бы обогнать все эти три автомобиля, едущие перед ним. Тогда, возможно, кто–то, кто должен был погибнуть этой ночью, не погиб бы, потому что капитан был хорошим водителем, и, имея свободное место в машине, всегда брал тех, кто путешествует автостопом. Но даже самый опытный офицер следственной службы не может предвидеть будущего, если не располагает никакой информацией.
И Зентек понятия не имел, что в нескольких километрах перед ними медленно идет вдоль шоссе молодая симпатичная девушка в джинсах, с рюкзаком за плечами.
Девушка облизала запекшиеся губы. Калитка была открыта. Она сбежала с насыпи шоссе и вошла в усадьбу. Ни во дворе, ни в открытых дверях домика никого не было видно. Девушка подошла к колодцу, сбросила рюкзак, взявшись за скрипящий журавль, опустила ведро в колодец и стала ждать, пока туда наберется вода.
На потревоженной поверхности воды нельзя было увидеть никакого отражения. Девушка выпрямилась, вытянула ведро и напилась прямо из него, стараясь не облиться.
Она была одета в легкую блузку, надетую прямо на голое тело, и, когда вода из ведра выплеснулась ей на грудь, вздрогнула. Потом поставила ведро, взяла рюкзак и вернулась на обочину шоссе. Она хотела сесть, чтобы вынуть из рюкзака последнюю булку из тех, которые взяла с собой в дорогу, но заметила издали черный низкий автомобиль, идущий в направлении, в котором она хотела поехать.
Она сорвалась с места и встала на краю шоссе с поднятой рукой. Она была такой красивой, смуглой, черноволосой, что ее можно было заметить издалека.
Поэтому человек, сидящий за рулем приближающегося автомобиля, сразу обратил на нее внимание. Он затормозил и высунулся из окна:
— Куда?
Она ответила на его улыбку улыбкой.
— В Здрои.
Потом прищурилась и отбросила волосы со лба. Она абсолютно точно знала, что думает сейчас этот мужчина, глядя на нее из окна автомобиля. Знала также, что он ей ответит.
— Садитесь, пожалуйста…
Он открыл дверку и ждал, пока девушка, положив рюкзак на заднем сидении, не усядется около него. В эту минуту мимо них проехала одна машина, затем другая, и, когда он уже трогался с места, заметил в зеркальце третью машину. Она была с открытым верхом, и в ней сидели три человека: впереди мужчина и женщина, молодая и, кажется, красивая, хотя он и не успел разглядеть ее лица. Сзади был еще один пассажир.
Какое–то время они ехали в молчании. Девушка с интересом осматривалась. Первый раз в жизни она сидела внутри «мерседеса».
— Это магнитофон? — спросила она, показывая пальцем.
— Да. Издалека?
— Издалека.
— Надолго?
— Не знаю.
— Без определенных планов?
— Без них… — Она посмотрела на него и беззаботно рассмеялась. — Поссорилась с матерью. Да что там! Каникулы!
— Вы еще учитесь в школе?
— Уже нет. Начала работать. На почте. То есть… работала там. — Она снова рассмеялась.
— Бросили работу?
— Бросила.
— Почему?
Она пожала плечами. Это были очень красивые плечи.
— Почему?.. Вы попробуйте поработать на почте в Камоцке, тогда узнаете, почему.
— В Камоцке… А что плохого на почте в Камоцке?
— Скучно. Чертовски скучно!
И как бы давая понять, что разговор о Камоцке не заслуживает продолжения, она выглянула в окно и с интересом стала рассматривать чистые свежевыкрашенные домики, огороженные ровными плетнями, мимо которых они проезжали.
— Что ж, в Здроях, наверное, будет интереснее, — сказал он, чтобы продолжить разговор, и одновременно подумал: «Вряд ли с ней будет много хлопот. Нужно только не отвлекаться на всякие трели–морели».
И снова повторил: «Трели–морели, трели–морели…»
Она была хороша собой, не очень умна и очень хотела, чтобы ей не было скучно. Дансинг, пляж, какой–нибудь бар, немного денег, данных на расходы… Вопрос нескольких часов. Интересно, можно ли в этом «Империале» привести в номер на ночь девушку?.. Одновременно он постарался продолжить разговор:
— Вы едете к знакомым?
— Нет. У меня здесь нет знакомых.
— Вы совсем одна?
— Как перст!
Она отвернулась от окна и, подняв руку, показала ему красивый смуглый пальчик.
— И вам нравится быть одной?
— Не всегда. — Она хотела что–то сказать, но они как раз проехали мимо большой вывески, стоящей на двух столбах, — щита, на котором было написано:
«ЗДРОИ ПРИВЕТСТВУЮТ ВАС!»
— Мы уже почти на месте. — Он сбавил ход и показал глазами на море, видневшееся вдалеке между двумя холмами, поросшими лесом. — До центра и пляжа еще три километра, но Здрои начинаются уже здесь.
— Тогда я выйду. Я предпочитаю остаться здесь.
Он затормозил. Машина остановилась около рыбацких домиков.
— А не лучше будет остановиться поближе к морю?
— Может быть, и лучше, но здесь будет дешевле.
Он рассмеялся.
— У такой красивой девушки, как вы, должно быть все, что она захочет.
— Будет. Можете быть спокойным!
Она выскочила из машины и махнула ему рукой.
— Большое спасибо!
— Не за что!
Он быстро вынул бумажник и взял из него визитную карточку.
— Если вам будет скучно одной, прошу разыскать меня. Там есть мое имя, — добавил он зачем–то. — Я буду жить в «Империале».
— В «Империале», — повторила она.
Держа визитную карточку в зубах, она надевала рюкзак. Освободив одну руку, она посмотрела на карточку. Потом кокетливо наклонила головку.
— Мне всегда скучно, когда я не развлекаюсь… — Ее взгляд скользнул по элегантному кузову автомобиля. — Это «мерседес», правда?
— «Мерседес».
Она посмотрела на водителя.
— Я позвоню!
Он еще раз улыбнулся ей.
— До свидания! — Машина двинулась и снова остановилась. — Как ваше имя, чтобы я знал, кто мне звонит?
— Девушка из Камоцка!
— Я запомню!
Машина тронулась. Стоя на краю шоссе, девушка еще раз посмотрела на визитную карточку:
«ЯН РОГАЛЬСКИЙ
инженер»
Глава десятая
Когда смуглая фигурка с рюкзаком за плечами уменьшилась в размерах и исчезла за поворотом, инженер Ян Рогальский поудобнее уселся на широком, обитом кожей сиденье «мерседеса» и, тихо напевая, продолжил свой путь. Он вел машину почти автоматически, размышляя о том, позвонит девушка или нет.
Он погладил серебристый руль, «мерседес» всегда производил чарующее впечатление на представительниц женского пола. Иногда Рогальский испытывал ощущение, что это «мерседес» был приятелем этих девушек; а не он, человек, который его вел. Но в конце концов это не имело большого значения. Девушки ложатся в постель не с автомобилями, а с их владельцами.