Мы могли бы пожить вместе, но ряд всех этих ссор между нашими семьями может нависнуть и над нами. Потихоньку появится трещина, которая разрушит весь дворец, оставляя лишь развалины.
Я люблю Йена. Странно отдавать себе в этом отчёт именно сейчас. Я люблю его настолько сильно, что убеждена – всё это давление будет ранить его. И, возможно, одна маленькая ранка сейчас лучше, чем смертельная завтра.
Хотелось бы, чтобы была альтернатива, но другого выхода я не вижу.
— Йен, — шепчу я, стараясь отвлечь его внимание от этого представления.
Он смотрит на меня подавленно. Я его понимаю.
— Йен, я знала, что всё так и будет. Если мы задумаемся на минутку, то можем представить всё с начала до конца.
Он смотрит на меня вопросительно.
— Наши семьи всегда будут много значить для нас, ты не можешь делать вид, что это не так. Никто не живёт в одиночку. Эти люди вырастили нас, и они влияют на наши решения. Буду искренней, я уверена, что нет другого выхода, как разойтись сейчас, пока мы ещё не живём вместе.
Йен смотрит на меня ошеломлённо, очевидно, что он не ожидал подобного.
— О чём ты говоришь? — его голос жёсткий.
— Я очень беспокоюсь о тебе, действительно беспокоюсь, но так дальше нельзя.
Его нежный взгляд внезапно становится ледяным.
— Если ты сдаёшься при первом же препятствии, то значит, ты меня любишь, но недостаточно, — в его голосе боль и недоверие.
На самом деле вся проблема в обратном: я люблю его даже слишком сильно.
— Из нас двоих именно я всегда старалась быть большей реалисткой, признай это, — говорю ему спокойно. – Следовательно, если я решаю сделать что-то подобное, это лишь потому, что не вижу другого выхода. Мы будем только ссориться, обижать друг друга и, в конце концов, ненавидеть. А я не хочу этого. Поэтому лучше закончить всё здесь. Мы всегда знали, что мы слишком разные.
Йен со злостью встаёт из-за стола, так грубо, что тут же привлекает внимание остальных, которые вмиг умолкают и смотрят на него.
— Вы все, все надменные люди. И вы об этом пожалеете, — и уходит.
Я пытаюсь догнать его, но как только выхожу из ресторана, он словно исчезает.
ГЛАВА 31
Я приезжаю с опозданием на четверть часа. На меня это не похоже, но эти последние две недели были настолько нереальными, что я поражаюсь, как вообще могу работать в почти нормальном режиме. Скажем, я ем (мало), работаю (плохо) и без особого успеха пытаюсь спать. Об этом свидетельствуют тёмные круги у меня под глазами.
Я страдаю от болезни, которая до сих пор была мне совершенно неизвестна, а именно от невозможной любви. Любовь, которую я чувствую к Йену настолько закрепилась во мне, что я почти не могу работать, и, подозреваю, даже иногда не могу думать. Это довольно-таки волнительно – дожить до тридцати лет и обнаружить, что влюбилась по-настоящему.
Полагаю, рано или поздно подобная вещь должна была случиться и со мной.
Как бы там ни было, после того, как я проплакала две недели подряд, Стейси и мои подруги убедили меня высунуть нос из дома. Этим вечером я нахожусь в одном итальянском ресторане для встречи с Элиотом.
Стейси назначила эту встречу не столько для того, чтобы заставить меня встретиться с мужчиной, сколько поговорить с психологом.
Официант подводит меня к столику, за которым меня терпеливо и с улыбкой ждёт Элиот. Счастливый, у него есть повод для того, чтобы улыбаться.
— Привет, Дженни, — здоровается он, довольный встречей.
— Привет, Элиот, — говорю я в свою очередь и присаживаюсь за стол.
— Обычно я бы сказал, что ты прекрасно выглядишь, но знаю, что это не так, — понимаю, что несколько бессонных ночей невозможно укрыть даже с помощью макияжа.
— Я, правда, ценю твою искренность, — отвечаю ему с улыбкой. — Я уже видела своё отражение в зеркале и зрелище это не слишком располагающее.
Это чистейшей воды правда, тут не нужно хитрить.
— По крайней мере, ты осознала свою проблему, а это первый шаг к её решению, — говорит он с видом профессионала.
Если бы всё было так просто.
— Боюсь, что этот недуг будет очень продолжительным и болезненным.
— Могу сделать вывод, что вы плохо расстались, — сообщает Элиот. Заметно, что мы оба знаем, о ком идёт речь, не нужно даже произносить его имени.
Смотрю на него подавленно.
— Плохо… А разве можно расстаться по-хорошему? Я бы сказала, что на наш случай сильно повлияли внешние факторы, — признаюсь я. Видно, что рана до сих пор болит.
— Никогда не обманывай семью, — говорит он, сразу чувствуя, в чём проблема.