Я снова беру его за руку и увожу его за угол, подальше от окна, к которому определённо прилипла ухом вся моя семейка. Прикосновение к его руке заставляет меня нервничать, так что я отпускаю её, всё ещё не слишком уверенная в том, что укрылась от любопытных глаз.
— Окей, тут мы будем в безопасности, — сообщаю я, пока он смотрит на меня всё так же раздражённо, в ожидании достойного оправдания. — Что ты хочешь, чтобы я тебе сказала? Хорошо, признаю, я сглупила, уйдя таким образом вчера утром, но я была в панике, как ты можешь представить, — говорю ему взволнованно.
Он, кажется, оценивает моё признание, потому что его лицо теряет сердитое выражение.
— Слава Богу, что ты это допускаешь.
Стараюсь перевести всё в шутку.
— Клянусь, у меня совсем не было намерения убегать. Беглянка из меня никудышная. Завтра утром я бы пришла поговорить с тобой.
— Видимо, я тебя опередил, — он облокачивается на забор. — Но ты можешь поговорить со мной и сейчас. Я хочу сказать, воспользуемся благоприятным случаем.
— Я ещё не приготовила речь! — замечаю я.
Йен смеётся.
— Хвала небесам! Я уж точно не любитель твоих застольных речей. Лучше уж экспромт.
— Я королева застольных речей! — восклицаю возмущённо.
Йен смотрит на меня, словно хочет сказать: «Давай перейдём к делу».
— Окей, вернёмся к нам, нет, я хотела сказать… совершенно нет никаких «нас». Вот, возвращаясь к тому, о чём шла речь… — очевидно, я в затруднении. — То, что случилось, было явной ошибкой и было бы благоразумно забыть обо всём и никогда больше не говорить об этом.
Йен смотрит на моё смущение.
— Да, я ожидал чего-то подобного, — говорит мне он так, словно я была самой предсказуемой женщиной в мире. — Я тебя знаю достаточно хорошо, чтобы узнать, что происходит у тебя в голове.
Хотела бы и я сказать ему то же самое, но у меня нет ни малейшей идеи, о чём сейчас думает он.
— Окей, я рада, что ты со мной согласен, — отвечаю ему, стараясь истолковать его «говорю-не говорю».
— Разве я сказал, что согласен? — спрашивает он, косо поглядывая на меня.
— Ты ничего не ответил, вот я и предположила…
Йен останавливает меня.
— Вечно у тебя эта ужасная привычка неправильно истолковывать вещи.
— Я бы этого не сделала, изложи ты свою точку зрения, — отрезаю я несколько сердито.
— Как будто это имеет значение… — говорит мне полемически.
Я в отчаянии обхватываю голову руками.
— Господи, дай мне сил… — говорю, вздыхая. После того, как я с трудом досчитала до десяти, чтобы не ударить его, я снова беру себя в руки. — Окей, видя, что мне интересно, можешь поделиться со мной мыслями?
— Ну…, — тут же начинает мямлить он. — Тогда,… — снова пробует он нерешительно, –—…по правде говоря, я не знаю, что и думать.
Клянусь, я ожидала чего угодно, но не этого.
— Что значит «не знаешь»? — спрашиваю удивлённо.
Он мне почти улыбается.
— Странно, правда? Но, правда такова, что я проснулся вчера утром, я действительно улыбался. Разумеется, до того, как обнаружил, что ты вчера смылась, — добавляет он несколько сухо. — Но тебе вечер понравился? — спрашивает.
Хотя бы об этом я могу ответить ему искренне.
— Да, вечер был замечательным. Но когда речь заходит о нас, я не могу думать о позитивных вещах. Думаю лишь обо всех последствиях. Йен, я, правда, не та женщина, которая с головой бросается в отношения на одну ночь. Это не в моём характере и меня это огорчает. Не считая того, что в моём возрасте я должна стремиться к другим вещам, — стараюсь объяснить ему.
— Даже, если серьёзные отношения начинаются именно так, — говорит мне убеждённо.
— Да, но у нас другой случай. Это произошло, но больше никогда не повторится, — отрезаю твёрдо. Может, он старается сбить меня с толку?
— Не могла бы ты прекратить это? — спрашивает меня.
— Что ты хочешь этим сказать? — спрашиваю.
— Я могу тебе кое-что продемонстрировать.
И не получив моего ответа, притягивает меня к себе и начинает целовать. Я так удивлена, что не могу вырваться из его объятий. При малейшем прикосновении я чувствую прилив адреналина и не могу сделать ничего другого, кроме как ответить на поцелуй.
Несколько минут спустя Йен отстраняется.
— Видишь? — говорит мне он, слегка покрасневший. — Это влечение.
К такому же выводу пришла и я, проснувшись в субботу утром.
— Оно здесь не при чём. Ты чувствуешь влечение почти к любому, — замечаю я.
— По правде говоря, только к самому малому количеству людей, которые мне нравятся, — уточняет он резко.
Может, он держит меня за идиотку?