Я снова поворачиваюсь к Элиоту.
— Боюсь, я его знаю, – неохотно признаю я.
Он пытается успокоить меня.
— Я это понял, — говорит мне он, улыбаясь.
— Это всего лишь коллега, — уточняю я, покраснев больше, чем следовало бы.
— Рискую показаться бестактным, но язык твоего тела говорит мне несколько другие вещи. Бывший, который ещё не признал поражение? — спрашивает он.
— Бывший! — восклицаю немного резко. — Точно нет! Говорю же тебе, ты видел этого типа? А ту Барби, которая сидит рядом?
Элиот смотрит на меня почти с состраданием.
— Если это тебя утешит, очевидно, ему на неё абсолютно плевать.
— А, эта потом… — отвечаю, подразумевая девушку, хотя мне следовало бы направить свою злость на Йена.
— Внимание, этот мужчина идёт сюда… — предостерегает он.
Не может быть, это просто какой-то страшный сон, из которого я проснусь! Я должна проснуться! Грозная фигура приблизилась к нашему столику.
— Добрый вечер, — сказал Йен, для которого вечер, видимо, не слишком добрый.
— Я смотрю на него с яростью.
— Какого чёрта ты тут делаешь? — спрашиваю, даже не скрывая своего недовольства.
— Ужинаю. Мне нужно спрашивать разрешения или я ошибаюсь? — говорит он, смотря на меня с раздражением. То есть, тот, кто сейчас злится – он?
— В Лондоне полно ресторанов. Что ты делаешь именно в этом? — спрашивают я, ничуть не скрывая то, о чём думаю.
Он пожимает плечами.
— Чистое совпадение.
— Ну да, и я должна в это поверить. — Я встаю с горящими глазами.
— Если ты думаешь, что я на это поведусь, то ты сильно ошибаешься.
— Ты часто ошибаешься, не понимаю, почему это для тебя новость.
— Не заставляй меня злиться ещё больше, чем сейчас: какого дьявола ты подкупил, чтобы иметь доступ к моему ежедневнику? — хочу узнать я.
Он только хихикнул.
— Я поняла: ты использовал Тамару, чтобы она подошла к Джоржу и, следовательно, к моему ежедневнику, — надо срочно прекратить записывать всё в моём ежедневнике в офисе. Так я играю ему на руку.
Другие посетители начинают смотреть на нас с явным любопытством. Если его целью было привлечение внимания, то ему это удалось на славу. Элиот тоже поднялся, почти встав между нами.
— Мы ещё не знакомы. Элиот Паулсон, — говорит он, протягивая руку в знак дружбы. Но какого чёрта он делает?
Его поведение, должно быть, поразило даже Йена, который быстро приходит в себя.
— Йен Сент Джон, — представляется он, пожимая руку и успокаиваясь.
— Друг Дженнифер, полагаю, — говорит ему Элиот, более или менее угадывая, смотря с какой стороны посмотреть.
— Коллега, — уточняю я, прежде чем Йен скажет что-нибудь ужасное. Что Элиот, что Йен смотрят на меня весьма скептически.
— Не хотите присоединиться к нам? — благовоспитанно спрашивает его Элиот, видя, что Йен не имеет ни малейшего желания удаляться.
Тот ничего другого и не ожидал.
— Почему бы и нет? — благодарит он в свойственной ему манере, даже осмелившись улыбнуться.
Ну что за червяк, хочет испоганить мне единственное достойное свидание за последние годы! Он делает знак официанту и просит перенести всё на наш столик. В это «всё» включена и его спутница на этот вечер, которая точно следует указаниям, словно послушный щенок. Она, должно быть, около метр восемьдесят ростом, и выглядит раздражённой, пока я вижу, как она приближается к нам: её волосы очень светлые и гладкие, голубые глаза обрамлены длинными ресницами. Ничего другого я и не ожидала.
Йен представляет её нам.
— Это Дина, — говорит он нам быстро, приглашая её сесть.
Девушка выглядит скучающей.
— На самом деле я Донна, — уточняет она, присаживаясь за наш столик и стараясь расправить самую короткую мини-юбку из всех, что я когда-либо видела. И они пропустили её сюда в таком виде? А я было подумала, что это приличный ресторан. Элиот, как истинный психолог, пытается заставить всех чувствовать себя как в своей тарелке.
— Донна – прекрасное имя, — говорит он ей вежливым голосом, и она тут же попадается на удочку, радостно ему улыбаясь. Видите? Действительно плохо помогает.
— Чем ты занимаешься, Донна? — спрашиваю её я, прилагая усилие, чтобы выглядеть заинтересованной.
Она смотрит на меня удивлённо.
— Я занимаюсь тем, что принимаю участие на ужинах и вечеринках, — отвечает с сомнением, не понимая, какой смысл несёт в себе мой вопрос.