— Тогда спасибо, особенно за то, что ты на нём приехал, — подтверждаю я, в то время как автомобиль едет по лондонским улицам.
— Это был очень насыщенный вечер, — заверяет меня он, смеясь.
— Мне ужасно стыдно, — говорю ему подавленно. — Прошу, могу ли я хотя бы возместить тебе стоимость ужина?
— Нет, это был довольно-таки приятный вечер, — пытается он убедить меня, пока я смотрю на него с изумлением.
— Ты действительно слишком добрый человек, чтобы свирепствовать, — говорю ему я. — Но я на самом деле ценю это.
— Хорошо, тогда ты и постарайся не слишком свирепствовать насчёт этого бедного парня.
— Насчёт кого? Йена? — восклицаю напыщенно. — И это он-то бедный?
Элиот почти серьёзен, когда говорит мне:
— Я не подразумевал это с материальной точки зрения, это очевидно. Но он – человек, который вызывает почти что сочувствие.
— Ты это серьёзно? А у меня он не вызывает сочувствия, на данный момент я к нему испытываю разве что сильную злость.
— И неправильно делаешь. Я понимаю, ты раздражена, но я думал, что вы, женщины, цените подобного рода демонстрации чувств.
— Поверь, мне нравится совсем другое, — отвечаю сухо.
— В любом случае, не будь такой вредной, когда он приедет к тебе этим вечером.
— Он никогда не приедет! — восклицаю убеждённо.
Элиот смеётся.
— Отвезёт блондинку домой, а потом приедет к тебе, вот увидишь. Не нужно быть психологом, чтобы понять это.
— Раз уж ты так говоришь… — бормочу я, ни капельки не убеждённая.
Когда мы подъезжаем к моему дому я всё ещё чувствую себя неловко за то, что случилось.
— Я повторяю тебе это в тысячный раз, но не могу сделать ничего другого: мне очень жаль!
— Мне правда было очень приятно с тобой познакомиться, — говорит он мне, провожая меня до двери. — И если тебе когда-нибудь придётся стать по-настоящему одинокой, у тебя всегда есть мой номер!
— Идёт, — говорю я с благодарностью.
Элиот прав. Через четверть часа звонит мой домофон. И я прекрасно знаю, кто там.
— Уже почти полночь, какого чёрта тебе надо, Йен?
— Поговорить с тобой, — говорит он мне решительно.
— Нет, не хочешь ты со мной говорить, — отрезаю я. Следуют несколько секунд тишины.
— Окей, я хочу только поговорить, — уточняет он. — Не хочешь открыть дверь, прежде чем кто-то из твоих соседей взбесится?
Ворчу, но безропотно открываю.
Правда такова, что то, в чём он мне признался раннее, в ресторане, смягчило меня, так что я не нахожу в себе силы выставить его вон, не посмотрев ему в глаза.
— Это явно не время для визитов, — заявляю я, когда он появляется передо мной.
— Знаю, прости, — говорит мне он, хотя на самом деле не выглядит слишком подавленным.
— Положил Барби в постель? — спрашиваю скучающим тоном.
Он звонко смеётся над этим прозвищем.
— Можешь не смеяться, это ты её нашёл, — отмечаю я.
— Ты права, выбор – хуже некуда. Но я никогда снова не вспоминал о ней, раз уж она так увлечена собой. Теперь понимаю, почему я так никогда и не позвонил ей за два года!
Стараюсь провести его в зал, но он игнорирует меня и направляется в мою комнату. Он просто невыносим, когда делает так, будто находится у себя дома.
— И о чём ты хотел поговорить на этот раз? — спрашиваю я, скрещивая руки на груди. Знаю, что это вызовет враждебность, но это именно то, чего я хочу.
— О наших с тобой отношениях, — отвечает он спокойно.
— Нет у нас никаких отношений, — замечаю я.
— Я не согласен, — отрезает он. — Это – отношения. Если я хочу быть только и только с тобой, значит, что это отношения.
Что за надменный человек.
— Нет, дорогой мой, это значит, что ты привык думать, будто все женщины в мире хотят быть с тобой, если ты этого хочешь. Но я этого не хочу, так что мы с тобой не вместе.
В сомнении, он поглаживает подбородок.
— То есть, проблема вот в чём: я с тобой, но ты – не со мной… и как, по-твоему, мы можем решить эту дилемму?
Я смотрю на него на самом деле раздражённая.
— В последний раз, когда я смотрела в словаре, для того, чтобы быть вместе, нужно обоюдное согласие. Следовательно, мы не вместе.
Странно, но я начинаю видеть и на его лице какую-то усталость: уже на самом деле поздно и мы пришли с не очень-то и лёгкого вечера. Не считая предыдущей недели.
— Мы оба очень устали, почему бы нам не оставить разговор на завтра? — предлагаю я ему, вставая со стула и приближаясь к кровати, где он сидел.