И все потому, что им достался контракт.
Дэннис Томпсон: После подписания контракта нам досталось по штуке на брата. И мы все на пары с родителями купили по машине.
У Уэйна Крамера появился «Ягуар ХКЕ», у Майка Дэвиса — «Бьюик Ривьера», Фред Смит приобрел «Фастбэк Корвет ’66» на 327, а Роб Тайнер купил универсал, ха-ха-ха.
Мне достался самый крутой из всех — «’67 Корвет», с шестью задними фарами, 427, 390 лошадок, пурпурный жесткий верх. Это был просто зверь. Мы говорим о четырех сотнях лошадей. У меня за восемь месяцев пробили в правах 36 дырок. Три или четыре раза я терял права, и меня посадили за решетку за вождение с приостановленными правами.
Уэйн Крамер: Нас исключили из «Белых пантер» за контрреволюционные идеи, потому что мы вместе со своими родителями купили по спортивной машине. У меня был «Ягуар ХКЕ». Знаешь, это самое крутое, что дал мне рок-н-ролл. До сих пор вижу эту машину во сне. Ой, какая была милашка. Фред Смит купил подержанный «Корвет». Дэннис купил «Корвет Стингрей», 427-сильную машину. Майкл Дэвис купил «Ривьеру».
А Роб Тайнер купил многоместный универсал.
Мы вели себя отвратно. В скором времени Роб вышел из супермаркета с полными сумками, а машины уже не было. За нее не делали выплат, так что ее отобрали назад.
Дэннис Томпсон: Мы все выросли на дрэг-рейсинге. Но мощные тачки и пиво плохо сочетаются с неочищенным рисом и дзеном. Они друг с другом конфликтуют. И конфликт этот — не политический, а культурный.
Вовсе мы не забыли про Синклера, просто мы ничего не могли сделать.
Как и остатки чокнутых хиппи по всей стране, Джон Синклер всерьез верил, что революция может победить. Извини, но у Никсона хватало нацистских солдат, и ничего бы не получилось, ребятки.
Рон Эштон: В конце концов Five устали делиться со всеми. Они всегда узнавали, что у Stooges появился хороший хэш, приходили в Веселый Дом и говорили: «Можно у вас раскуриться и зависнуть? У нас дома полная фигня, сплошной коммунизм».
Дэнни Филдс: Когда Джона посадили, я потратил кучу времени на разъезды между Нью-Йорком и Анн-Арбором. Мы с Джоном Ландау вместе управляли МС5. По очереди нянчились с ними.
Джон Ландау сосватал и меня, и группу в «Атлантик Рекордз». Нола Векслер был президентом «Атлантик», и ему нравились молодые, умные, хиповые люди.
Так что мы с Лизой Робинсон и Ленни Каем отвисали у него дома и принимали кислоту.
Я помню свои кислотные приходы лучше, чем события того времени. Помню, как летел через вселенную, говорил с Богом — стоя на коленях, наблюдал, что произойдет в будущем. На одном приходе я решил, что у меня ай-кью 3000. При этом я спокойно мог представить существование с ай-кью в 300000…
Мне не хотелось бы отъехать дальше ЛСД.
Глава 8
Веселый дом[23]
Скотт Эштон: После первого альбома на нас не навалилась популярность и признание, и продажи шли не ахти как, но с нами подписали контракт на три альбома, и «Электра» решила, что мы будем делать второй альбом на их лос-анджелесской студии, так что мы писались там.
В «Fun House», нашем втором альбоме, мы попытались воспроизвести тот звук, который был у нас до первого альбома. Больше свободы форм, много импровизации, плюс мы пригласили Стива Маккея сыграть на саксофоне. Получилось живое выступление на студии.
Мир и любовь занимали там немного места. Мы как-то не собирались обеспечивать кому-то мир в душе. Нас больше интересовало, что происходит вокруг, насколько тоскливо все это дерьмо, и как тебя перерабатывают.
«Dirt»[24] — замечательный пример нашего поведения. Ну, представь: «Поебать на все говно, мы отбросы, нам все похуй».
Игги Поп: В апреле или мае 1970 года, когда мы вернулись в Детройт с записи альбома в Калифорнии, все изменилось. Из-за безработицы многие уезжали из города. Атмосфера здорово изменилась, и мы начали съезжать на тяжелые наркотики.
Кэти Эштон: Однажды вечером, когда я зашла в дом, там сидел совершенно незнакомый парень. Он, так сказать, просто ворвался в Веселый Дом и тусовался там в ожидании Stooges. Я решила, что это один из фанатов — он знал кучу всего о группе, очевидно, знал, где они живут, и вбил себе в голову, что они его возьмут к себе.
Оглядываясь назад, скажу, что Джеймс Уильямсон обрушился на нашу голову, как облако тьмы.
Рон Эштон: Мы встретились с Джеймсом Уильямсоном, когда играли в одной группе на концерте в институте. Его отец был бывшим военным, полковником. Ему очень хотелось вырвать Джеймса из рок-н-ролльной жизни, так что он послал сына в Нью-Йорк в школу для трудных подростков. Полковник ненавидел длинные волосы, так что нас не пускали в его дом. Но мы могли постоять на крыльце.