— Я не больной.
— Нет, — грустно заключил доктор, — Вы — больны, больны больше, чем думаете. А теперь Вас ждет суд. Вы — убийца, Северус, но только не для меня. Я считаю, что Вы слишком долго страдали.
Северус отпрянул, отняв ладонь, и с отчаянным гневом посмотрел в лицо перед собой, источающее жалость:
— Я. Не. Больной!
***
Его перевели из больницы в одиночную камеру — люди глупы, а доктор особенно. Он ожесточенно спорил о чем-то с полисменами, но проиграл и еще долго смотрел, как по коридору ведут в наручниках исхудавшего человека с глухим, как стена, взглядом черных глаз. Теперь Северус лежал на голом полу, ожидая конца. Вдруг подул холодный ветер, пробежался по отросшим волосам и заворочался знакомым голосом в голове:
— Что же ты творишь?
— Гарри? — он огляделся, запрещая надежде оживить застывшее сердце.
Но Гарри пришел с дыркой в груди и сел на кровать, свесив тонкие ноги.
— Северус, — позвал знакомо и грустно, — не отказывайся от помощи.
— Гарри, — а он и не слышал, задрожал и подполз ближе, стремясь обхватить голые лодыжки, — где же ты был…
— Прошу, — неясная горечь надломила любимый голос, — я прошу тебя, расскажи им то же, что сказал в кабинете врача — он поможет.
— Нет, нет, нет. Я не болен, Гарри. Они — морфы, их нужно было убить.
— О, Северус, мой Северус, — прозрачная слеза скатилась по щеке, — бедный, бедный…
— Обними меня. Скажи, что будешь рядом.
Гарри печально улыбнулся и покачал головой:
— Но ведь я уже не существую.
— Пожалуйста, — Северус затрясся и заплакал, почти завыл, когда увидел, что ноги стали совсем прозрачными и худыми, — не оставляй меня одного. Гарри!
— Я приду, — таяло лицо, пропадали руки и тело, пока не погасло последнее и самое любимое — зеленые, сияющие влажным блеском глаза.
Северус Снейп остался лежать в одиночестве, безуспешно скребя руками холодный пол там, где раньше был его Гарри. Подошедший на шум полисмен только покачал головой:
— Может быть, он и правда болен…
========== Глава 8. Прошу винить Северуса Снейпа ==========
Его ввели в полной удушливой ненависти тишине. Множество пар глаз зажглись в бессильной злобе, но Северус не смотрел, он только следил, как ноги в ботинках переступают с одной плитки на другую и мысленно звал Гарри. Он бы схватил его за руку, придал сил, приподнял бы голову, которая теперь безвольно болтается на шее. Туда-сюда, туда-сюда….
Но Гарри не было, сколько бы Северус ни оборачивался, ни высматривал и ни ждал легкого прикосновения к плечу. Наверное, у него появились дела — там, на небе. Или куда еще уходят души с земли. Он рухнул на скамью рядом с государственным адвокатом и тот брезгливо отвернулся, успев прошипеть на грани слышимости:
— Молись, молись, чтобы тебя признали сумасшедшим….
Но Северус уткнулся взглядом в стол и ни на что, кажется уже, не мог реагировать. Прозвучал сигнал к слушанью.
— Ваша честь, — молодой, подернутый нервным напряжением голос раздался откуда-то сбоку, — прошу винить Северуса Снейпа в намеренном убийстве двадцати пяти человек.
Грянул гром. Люди вскочили, и каждый из них кричал имя, к которому он не имел никакого отношения. Северус закрыл уши, сильнее вжавшись лицом в локти, чтобы скорее исчезнуть — уйти к Гарри, в место, где они смогут остаться одни. Но ему, грешному, и в этом было отказано. Адвокат с силой отнял руки от головы, и теперь гул голосов противно вгрызался в мозг. Скрежет стульев, крик, проклятья, Северус вздрогнул и оглянулся. Они источали ненависть к нему, сжимали в руках фотографии людей и смотрели в упор — каждый взгляд, как пуля, пронзал насквозь застывшую грудь.
— Тише, пожалуйста, тише, — судья застучал молотком.
Но как-то нехотя, из формальности. В нем самом горела та же черная злость. Северус вздрогнул и сгорбился, ужас заклокотал в горле, сжав его в спазме, даже стон не мог вырваться теперь оттуда.
— Мистер Спенсер, продолжайте.
И обвинение началось: перечислялись имена и фамилии, даты, целый ворох дат, а Северус не мог вспомнить ни одну из них. Вокруг — чудовища, от которых скорее нужно избавиться — и тогда, тогда его Гарри проснется, вновь окажется живым. Перед глазами расплывались силуэты, но слезы не хотели пролиться. Для него все было кончено здесь, в лондонском суде.
Ненадолго вдруг потеплело, и голос снова раздался в голове, принеся утешение.
— Северус, Северус, — трепетно и осторожно позвали его, — я здесь, я с тобой. Расскажи им свою историю, прошу тебя.
Это был Гарри. Нежный, прощающий Гарри. Слабая улыбка скользнула по губам, но Северус не разрешил себе обернуться, не хотел случайно разрушить драгоценный мираж.
— Прекрати ухмыляться, сделай вид, что сожалеешь, — ненависть капала с языка адвоката черными каплями, ударялась о стол, оставляя в нем чернильные разводы.
Северус зачарованно посмотрел на них: так, наверное, и выглядит жизнь, переливается, расползаясь к краям, а в самом центре сохраняется зияющая пустота. И в нее-то скоро все провалится.
— Не думай об этом. Соберись с силами.
О, Гарри, ты и правда здесь. Осторожно, чтобы никто не увидел и не забрал, Северус сжал под воротом чужой медальон в пальцах, и вдруг немного потеплело. На секунду стало совсем светло и легко.
Судья вызывал потерпевших — они тянулись бесконечной вереницей друг за другом, но обвиняемый, казалось, совсем не слушал. По лицу гуляла странная улыбка, а в глазах, сколько бы ни вглядывались в них — плавала дымка воспоминаний.
Сэммуил Смит напрягся, сжав челюсти: ему нелегко было прийти сюда, даже с поддержкой отца. Он покосился на сохраняющего молчание Якова и осторожно вздохнул: маму сюда не пустили, она бы точно набросилась на этого Снейпа. Как странно видеть его таким! Еще недавно, в сумраке подворотни, казалось, сам Дьявол смотрит в глаза, а теперь он здесь, и выглядит ужасно истощенным, потерявшим остатки всякого рассудка. Улыбается, трет пальцами шею и упирает взгляд в стол. Безумец?
— Следующий ты, — не разжимая губ шепнул Яков, — будь сильным и смелым.
Раньше ему казалось, это — легко, взглянуть в глаза своему убийце и обречь его на ужасные муки. Но, когда Сэм встал за трибуну, он понял вдруг, что сегодня, возможно, самая серьезная схватка из всех. Отчего-то ему было сложно говорить, раз за разом, вопреки советам отца, взгляд натыкался на бледное отражение прежнего человека. Северус Снейп болен. Это ясно, как день. И странно еще, что он не смеется.
— Расскажите о событиях, — судья Джонс ободряюще улыбнулся случайному выжившему перед собой.
— Мы праздновали мое первое звание, — неуверенно, совсем как ребенок, начал Сэм, потерев забинтованное плечо, — а после я отправился домой.
— Вы шли по главной улице?
— Нет, сэр, я хотел сократить маршрут. И на пересечении Сент-Джона и Оуэн-стрит столкнулся с… мистером Снейпом.
— Вы разговаривали в ту ночь?
— Нет, сэр. Он какое-то время смотрел на меня, а затем выстрелил. Я попробовал уйти в сторону и только поэтому, наверное, стою сейчас здесь.
— Кем Вам приходится мистер Доротти?
— Он молодой человек моей матери, сэр. Я считаю его своим отцом.
— Мистер Доротти шел за Вами, верно?
— Да. Мы повздорили немного, прежде чем я свернул с главной улицы: Яков предлагал подвезти до дома, потому что опасался… действий мистера Снейпа. После моего отказа, он решил пойти следом.
— Мистер Доротти предпринял попытку разоружить мистера Снейпа до прибытия остальных полисменов, — вклинилась в разговор сторона обвинения.
Все в зале обернулись к сохраняющему спокойствие мужчине, кто-то даже благодарно пожал ему руку. Герой, настоящий герой. Только Северус остался равнодушен, он вдруг наткнулся на светлые глаза перед собой, внимательные, с затаенным страхом.