— Снейп, — один из «старичков» подкинул ему зажигалку, когда своя отказалась работать, — как спалось?
Он потянулся, с наслаждением делая первый вдох:
— Спал сном младенца. Даже не верится, что на таких дьявольских матрасах можно высыпаться.
Старший расхохотался, поудобнее перехватив висящее на груди оружие:
— Вроде того. Если втянешься — оставайся дольше контракта, у тебя хорошие способности. Да и мы привыкли уже.
— А кому-нибудь, кроме меня, вы предлагали?
— Да малы они, Снейп, для такого. Пришли в надежде на пенсию, но, скажу тебе честно, если продлить контракт хотя бы на год — ставка в два с половиной раза растет. Привилегий больше.
— Я подумаю.
— Ну, думай, — усмешка преобразила темное лицо, — вам пять месяцев осталось от срока. А у тебя способности, не потеряй свой шанс.
Северус уткнулся в небо глазами, запрокинув голову. Шея выступала из воротника, окутанная едва скатывающимся дымом. Ветра не было. В самом деле, много ли он потеряет, согласившись? Дом исчез с гибелью Тита и Брэйта, возвращаться некуда, последний мост оказался сожжен. А если он умрет раньше срока — невелика беда, люди всегда неожиданно смертны.
— Не грузись ты так! — рука дружески хлопнула по спине. — Подумай несколько дней, чтобы не пожалеть, а потом — к нам, подписывать! Будем следующий молодняк воспитывать.
— Посмотрим, — Северус и сам не ведал, что творит.
Кинув последнюю горсть пепла с тлеющей сигареты, он увидел красных и мокрых солдат, едва перебирающих ногами. Старшие шли по бокам, откровенно посмеиваясь:
— Уже растаяли, мороженки? Веселее шаг! Или вам еще кругов добавить?
Конечно, они, привыкшие к службе, издевались, но тычки казались беззлобными, немного семейными. Северус внутри себя улыбнулся: кто бы мог подумать, что в чужой стороне он будет почти год наслаждаться обществом одинаково выбритых затылков?
— Стоя-я-ть! Раз, два! Смирно! Завтра нас перебросят поближе к центру, к пятой группе, у них сплошные потери. Так что сегодня хорошенько отоспитесь, возможно, это будет ваш последний сон. Вольно!
Они всегда могли подбодрить. Солдаты уныло поволоклись в палатку. Некоторые из них нервно стучали зубами в попытке не откусить конец завалившейся сигареты.
— Что, Марло, все реально так плохо?
— А, не спрашивай. Я сам многого не знаю, только приказ читал. Снейп, огня не найдется?
Северус послушно передал внезапно работающую зажигалку. В несколько «вжиков» Марло удалось поджечь сигарету. Выдохнув столп дыма, он фыркнул:
— Достало. Как мы тут толпой подыхали, так никакой поддержки, а как часть конфликта к пятой группе перетекла — так нате, выньте голову!
Старшие одобрительно загудели, их уже сладко грела будущая увольнительная, до которой было еще далеко.
— А что «на воле» слышно?
— А-а, все то же. Гражданским пайки урезали, чтобы к нам мясо поступало, палестинцы всерьез схватили президента за горло — уже не похоже на дружескую войнушку. Обещали к среде послать порцию побольше и что-то из медикаментов, я просил бинты и перекись хотя бы. Но, сами понимаете, где все оседает, если мы уже который день шкуру свиньи обсасываем вместо нормального мяса.
— Вот суки!
— Да тише ты, Ричи, обругаем потом, с зарплатой в кармане, а сейчас затягиваемся потуже и лижем соль, чтобы меньше хотелось пить.
— Я им лось, что ли?! Вот, Снейп, будешь так еще годик спину гнуть на сухпайках — и пенсию повыше заработаешь вместе с гастритом.
— А ты уже согласился? — пытливо спросил повернувшийся Марло.
Северус неопределенно пожал плечами: терять ему, в сущности, было нечего, а, вернее, некого.
— Пусть подумает парень, та еще работенка.
Марло еще раз окинул его взглядом и медленно кивнул:
— Посмотрим, что из тебя вообще может получиться. И, Снейп, никаких драк. Даже с Поттером.
«Что это значит?» — подумал Северус, но вслух ничего не сказал, снова уставившись в недвижимое безветренное небо. Старшие еще какое-то время вполголоса обсуждали последние события, пока тени не начали сгущаться, выползая из углов. Марло напоследок шугнул особенно впечатлительных юнцов и, потянувшись, скрылся в шатре поменьше, где стояла его раскладушка. Ричи и другие старшие переглянулись, пожали руку Снейпу и двинулись на вечерний обход. Про себя Северус подумал, что у них наверняка где-то у кромки леса закопаны несколько бутылок водки.
Одиночество преследовало его даже, когда Тит и Брэйт сидели рядом, склонив головы. Это что-то вроде старой подруги или сестры — отделаться не только не можешь, но еще и беззаветно скучаешь по тянущему горькому осадку внутри. Северус не был склонен хоть кого-нибудь любить, раз и навсегда обрекая себя на жизнь убежденного холостяка. Так, конечно же, было проще: ты не впускаешь никого туда, где все ощущается значительно сильнее, туда, где один нечаянный удар может стать смертельным. Северус Снейп не признавал любви, он прекрасно умел находиться в уединении и отречении от суеты праздных дней. И в этот раз, раскуривая дешевый табак до первых ярких искр, он совсем не ожидал случайной компании.
— Привет, — щеки Стентона еще украшал жаркий и влажный румянец после бега.
Северус промолчал. Он вспомнил, как на грани сна и яви парнишка успел «договориться» о каком-то странном разговоре. Стентон нервно расстегнул ворот, слишком сильно дернув верхние пуговицы. Ткань затрещала.
— Мы… с тобой, ну, с Титом и Брэйтом, знаешь… мы ведь росли в одном районе….
Боги. Северус прикрыл глаза: неужели, он решил начать настолько издалека?
— И я… хотел по случаю нашего давнего знакомства….
Как же хочется сгрести в ладони мнущееся нечто неподалеку и разом вытрясти из него все слова, чтобы не слушать часовые заикания!
— Я знаю, как ты… ну, непросто относишься, кхм, к геям….
Оп-па. Северус открыл глаза, с нечитаемым выражением уставившись на побледневшего Стентона, который словно выпил недавно эликсир невиданной храбрости пополам со слабоумием, потому как разговор продолжался:
— И я хотел попросить…. Северус, оставь Гарри в покое!
— Что? — одними губами переспросил Снейп.
— Оставь Гарри Поттера, слышишь? Он волен быть таким, каким задуман по природе и ты не имеешь никакого права поднимать руку на этого человека. Северус, я знаю тебя с твоего юношества, и пусть ты старше, это не помешает мне хорошенько дать тебе по носу, если Гарри снова будет избит.
Он сказал это на одном дыхании, ни разу не запнувшись, крепко сжав подрагивающие пальцы в кулак.
— Ну, что ж, — Северус сделал драматическую паузу, по-прежнему испытывая глубокое потрясение, — я тебя услышал.
Стентон серьезно кивнул ему:
— Отлично. Я вижу, как другие относятся к Гарри, как они обрадовались его виду, но никто не посмеет больше бить человека за его ориентацию. Никогда.
— Смелое заявление.
— О чем ты?
Северус глубоко вздохнул: как объяснить ему?..
— Поттер знал, куда шел. Его не заставляли, не призывали — мог играть свои идиотские песенки по барам дальше. Но он поехал и, более того, открыто заявил о… педерастии, если позволишь. Не каждый способен выдержать подобное заявление.
— Но ты не можешь, — Стентон не на шутку завелся, его конопушки окончательно потонули в пылающем жаре негодования, — просто не можешь отрицать его храбрости.
— Безрассудной глупости, — поправил его спокойный Северус.
— Но, но Тит и Брэйт….
И без того странный разговор начинал переходить всевозможные границы и, пока не случилось непоправимого, Северус немедленно вскинул ладонь, прервав зарождающуюся фразу:
— Ни слова больше. Ты должен уяснить, Уилл, Поттер не подходит этому месту. И он навлек на себя большую беду, открыто заявив о предпочтениях. Это дело должно оставаться в пределах постели и уж никоим образом не выходить наружу. Все, что было или будет с ним — целиком его собственная ошибка. Я больше к Поттеру не подойду, но ты не сможешь защищать его вечно. Лучше позаботься о себе в эти пять месяцев, когда в любой момент мы балансируем на грани жизни и смерти.