Всего лишь двадцать коробок, но я очень рада! Остальное осталось дома. Никогда не знаешь, как жизнь повернется!
Мне очень важно иметь здесь свои вещи, и я целыми днями расставляю их по всему дому. С Эриком у нас все хорошо. После великолепного секса, который был у нас в ту ночь, когда мы поссорились, мы не можем оторваться друг от друга. Я его удивила. Я его соблазнила и свела с ума. Мы все время хотим видеть друг друга, прикасаться друг к другу. Мы хотим быть наедине и страстно срывать друг с друга одежду.
Еще должна признаться, что крепко подсела на «Безумие Эсмеральды». Вот тебе и мыльная опера! Как только она начинается, Симона зовет меня, и мы вдвоем садимся на кухне, чтобы посмотреть на страдания Эсмеральды Мендосы. Бедная девушка!
Однажды утром звонит телефон. Симона передает мне трубку. Это мой отец.
- Папа! – радостно кричу я.
- Привет, смугляночка! Как у тебя дела?
- Хорошо, но я очень по тебе скучаю.
Мы немного разговариваем, и я рассказываю ему о своей проблеме с Флином.
- Терпение, родная, - успокаивает он, – этому мальчику нужно терпение и человеческое тепло. Понаблюдай за ним и попытайся его удивить. Уверен, что если ты это сделаешь, этот парень будет тебя обожать.
- Единственный способ удивить его – это уйти из этого дома. Поверь мне, папа, этот ребенок…
- Просто ребенок, дочка. Ему всего девять лет, и он еще дитя.
Я тяжело вздыхаю.
- Папа, по поведению Флин уже заматеревший хрыч. Ничего общего с нашей Лус. Ему все не нравится, меня он ненавидит! Для него я заноза в заднице. А как он на меня смотрит, это надо видеть!
- Смугляночка…, за свою недолгую жизнь этот мальчик уже много страдал. Терпение. Он уже потерял мать, и хотя о нем заботится его дядя, уверен, что он чувствует себя потерянным.
- Я этого не отрицаю. Я пытаюсь сблизиться с ним, но он мне не позволяет. Я вижу его счастливым, только когда он играет в приставку один или со своим дядей.
Отец смеется.
- Это потому что он еще тебя не знает. Думаю, что, как только он узнает мою смугляночку поближе, он не сможет без тебя жить.
Я вешаю трубку с широкой улыбкой на лице. Мой папа самый лучший. Никто, так как он, не может поднять мне самооценку и дать мне силы бороться.
В воскресенье Эрик предлагает мне поехать с ним на стрельбы. С нами едет Флин. Он представляет меня всем своим друзьям, и, как всегда, когда они узнают, что я испанка, я снова слышу все те же слова «оле», «торро», «паэлья». Это уже начинает утомлять!
Я замечаю, что Эрик – меткий стрелок, и удивляюсь. Из-за его проблем с глазами, я бы никогда не подумала, что он может заниматься таким видом спорта. Я не люблю оружие. Я всегда чувствовала себя рядом с ним неуютно, и поэтому, когда Эрик предлагает мне пострелять, я отказываюсь.
- Эрик, я же уже тебе говорила, что это мне не нравится.
Он улыбается, смотрит на меня и шепчет, целуя в губы:
- Попробуй. Возможно, ты удивишься.
- Нет. Я уже сказала, нет. Если тебе хочется, вперед! Кто я такая, чтобы лишать тебя этого удовольствия. Но я не собираюсь стрелять, я отказываюсь! Более того, я считаю недопустимым, чтобы Флин смотрел на стрельбу. Оружие несет опасность, даже если оно спортивное.
- Дома оно хранится под замком. Он к нему не прикасается. Флину это запрещено, - защищается Эрик.
- Это самое малое, что ты можешь сделать. Хранить его под замком.
Мой немец улыбается и отступает. Он меня уже знает, если я говорю, нет, значит, нет.
Проходит несколько дней, и я решаю немного оживить интерьеры дома. Я отправляюсь с Симоной за покупками. Женщина меня с радостью сопровождает и смеется, когда я ей показываю шторы фисташкового цвета, которые купила для гостиной вместе с белым тюлем. Она утверждает, что хозяину они не понравятся, а я говорю, что должны понравиться. Так или иначе. Я безуспешно пытаюсь добиться, чтобы Симона и Норберт звали меня Джудит, но это невозможно. Слово «сеньорита», кажется, стало моим вторым именем, и я, наконец, соглашаюсь, чтобы они им пользовались.
Целыми днями я покупаю все, что мне заблагорассудится. Эрик счастлив видеть меня такой увлеченной и дает мне карт-бланш, позволяя переделывать в доме все, что я захочу. Он только хочет, чтобы я была счастлива, и я ему за это благодарна. Немного поразмыслив и никому ничего не сказав, я перевожу Труса в гараж. На улице очень холодно, и меня беспокоит его кашель. Гараж у Эрика огромный, а бедное животное не перенесет таких морозов. Я надеваю на него другой шарф, который связала ему из синей пряжи, и пес в нем так хорош, что прямо хочется съесть его. Увидев Труса, Симона протестует. Она хватается за голову.
- Сеньор разозлится. Он никогда не любил животных в доме.
Но я говорю ей, чтобы она не беспокоилась. Я сама позабочусь о сеньоре. Я сознаю, что будет, если он узнает, но отступать поздно.
Трус – самый замечательный пес. Он не лает, никого не беспокоит, а только дремлет на чистом, сухом одеяле, которое я постелила ему в укромном уголке в гараже. Даже когда приезжает Эрик на своем автомобиле, Трус не шевелится и тем более не показывается, и я улыбаюсь, видя, какое это умное животное. С помощью Симоны мы выводим его за пределы нашего участка на прогулку и по его нуждам, и спустя всего несколько дней, она обожает собаку так же, или даже больше, чем я.
Однажды утром после завтрака Эрик, наконец, предлагает мне съездить с ним в офис. Обрадовавшись, я, чтобы произвести впечатление и выглядеть профессионально, надеваю темный костюм и белую рубашку. Мне хочется, чтобы на работе у Айсмена обо мне сложилось хорошее мнение.
До «Мюллера» я еду вся на нервах. Огромное здание с двумя пристройками является одним из центральных офисных зданий Мюнхена. Эрик прекрасно выглядит в дизайнерском пальто глубокого синего цвета и темном костюме. Как и всегда, смотреть на него одно удовольствие. Чувственность и властность сочатся из его пор. И эта властность меня заводит. Когда мы заходим в великолепный вестибюль, на нас смотрит блондинка со стойки регистрации, а охранники берут под козырек перед большим боссом. Мой парень! На меня все глядят с любопытством, и когда я собираюсь пройти через турникет, меня останавливают. Эрик быстро голосом хозяина поясняет, что я его невеста, и мне позволяют пройти без карточки посетителя.
Да здравствует мой мужчина!
Я улыбаюсь. Лицо Эрика серьезно, сосредоточенно. Профессионально. В лифте мы сталкиваемся с красивой темноволосой девушкой. Эрик здоровается с ней, и она здоровается с ним в ответ. Я краем глаза наблюдаю за тем, как эта женщина смотрит на него, и по ее глазам я вижу, что она его хочет. Я готова раздавить ее одной левой, но сдерживаюсь. Я не должна так поступать. Нужно себя контролировать. Когда мы выходим из лифта и оказываемся на президентском этаже, у меня изо рта вырывается только вздох «о!». Здесь нет ничего общего с нашим офисом в Мадриде. Черное ковровое покрытие. Серые стены. Белые кабинеты. Абсолютный хайтек. Пока я иду рядом с Айсменом, я серьезным взглядом рассматриваю людей вокруг. Все на меня смотрят и разглядывают, особенно женщины, они прямо-таки изучают, как под микроскопом.
Я немного напугана. За мной наблюдает слишком много чужих глаз и сосредоточенных лиц, и, когда мы останавливаемся у стола, Эрик говорит сидящей за ним красивой и элегантной блондинке:
- Добрый день, Лесли, позволь представить тебе Джудит, мою невесту. Пожалуйста, зайди в мой кабинет и введи меня в курс дел.
Девушка на меня смотрит и удивленно приветствует меня:
- Приятно познакомиться, сеньорита Джудит. Я секретарь сеньора Циммермана. Когда вам что-то понадобиться, сразу же обращайтесь ко мне.
- Спасибо, Лесли, - с улыбкой отвечаю я.
Я следую за ними, и мы заходим в потрясающий кабинет Эрика. Как можно было ожидать, он напоминает стиль всего офиса, современный и минималистичный. Я с раскрытым ртом сажусь туда, куда мне показали, и довольно долго слушаю их разговор.