Выйдя из магазина, мы решаем заглянуть куда-нибудь, выпить по кружке пива. Нам это необходимо. Никто из нас не ожидал встречи с Беттой, и это немного выбило нас из колеи. Когда нам, в конце концов, удается расслабиться, Марта рассказывает мне о своем свидании.
- Послезавтра День всех влюбленных?
- Да, - подтверждает Марта. – Ты не знала?
- Нет… У меня голова другим была занята, и поэтому, честно говоря, я забыла. Хотя, зная твоего брата, уверена, что он тоже не придает большого значения этому празднику. Судя по тому, что я видела на Рождество, я даже представить себе боюсь, что он думает о романтическом празднике, в который повсюду царит дух потребления.
- Ты же сказала, что в этот день он возвращается из командировки?
- Да, но я не упоминала, что мы будем как-то отмечать. Хотя недавно я предложила ему повесить замок на мост влюбленных, и он согласился.
- Мой брат?
- Ага!
- Эрик? Наш дон Ворчун ответил да на такое предложение?
- Так он сказал, - смеясь, подтверждаю я. - Я ему рассказывала о том, на что обратила внимание, пока гуляла, и он сказал, что как только я захочу, мы сможем пойти и повесить наш замок. Но больше он об этом не заговаривал.
Обменявшись с Анитой недоверчивыми улыбками, Марта шепчет:
- Честно говоря, я никогда не видела, чтобы мой брат был так романтичен. И, насколько я помню, когда он встречался с этой свиньей Беттой, они никак не праздновали День святого Валентина.
Упоминание о ней снова всколыхнуло все наши чувства.
- Я думаю, ты так себя повела из-за того, что эта бесстыдница сделала с моим братом?
Марта ждет мой ответ.
- Да.
- Можешь рассказать?
Шестеренки в моей голове начинают вертеться со скоростью тысяча оборотов в минуту. Я не могу рассказать Марте всю правду, потому что ей ничего не известно о наших сексуальных играх.
- В Испании она влезла в наши отношения, мы с твоим братом поссорились и расстались.
- Мой брат бросил тебя из-за этой гадины? – спрашивает Марта, раскрыв от удивления рот.
- Ну… не все так просто.
- Он хотел вернуться к ней? Потому что, если это так, я его убью!
- Нет… не из-за этого.
- Эта, сами знаете кто, подстроила между нами одно недоразумение, и Эрик поверил ей, а не мне.
- Невероятно. Мой брат, что, дурак?
- Да, и это помимо того, что он идиот.
Мы все вместе смеемся и решаем закончить на этом разговор и перекусить. Мне звонит Эрик, и я с ним разговариваю. Он прилетел в Лондон, и я решаю не упоминать о том, что видела Бетту. Так будет лучше.
Глава 28
Когда мы закончили с едой, Марта отвозит меня обратно в дом Эрика. Симона сообщает, что Флин делает уроки в своей комнате, а они с Норбертом уезжают в супермаркет. Она записала для меня очередную серию «Безумия Эсмеральды», чтобы мы вместе потом ее посмотрели. Я киваю, поднимаюсь в нашу с Эриком спальню и переодеваюсь. Надев серую хлопчатобумажную домашнюю футболку и штаны, я решаю сходить, проверить, как там мальчик.
Открыв к нему дверь, я вижу, что он смотрит прямо на меня. По выражению его лица видно, что он зол. Но это меня совсем не удивляет. Злость идет с ним вместе по жизни. Я подхожу к нему и треплю за волосы.
- Как у тебя дела в колледже?
Ребенок мотает головой, чтобы я перестала его трогать и отвечает:
- Хорошо.
Я замечаю, что его губа уже выглядит лучше, чем вчера, и укоризненно качаю головой. Так дальше не может продолжаться и, наклонившись, чтобы посмотреть ему прямо в глаза, я тихо говорю:
- Флин, ты не должен позволять ребятам так с тобой обращаться. Ты должен защищаться.
- Да, конечно, а когда я так и поступаю, дядя сердится, - язвительно парирует он.
Я вспоминаю, что рассказал мне Эрик, и признаю, что вынуждена согласиться с парнишкой.
- Ладно, Флин, я прекрасно понимаю, о чем ты. Я не знаю точно, что такого произошло вчера, что тому мальчику пришлось накладывать швы.
Флин опускает голову, но по тому напряжению, в котором застыло его тело, я чувствую, что ему не безразличны мои слова.
- Послушай, не позволяй…
- Замолчи! – в гневе кричит он. – Ты ничего не знаешь. Замолчи!
- Хорошо. Я больше не скажу ни слова. Но я хочу, чтобы ты знал, что я в курсе того, что происходит. Я все видела. Видела, как твои так называемые друзья, которых ты подвозишь на машине в колледж, тебя бьют и издеваются над тобой, как только Норберт уезжает.
- Они мне не друзья.
- Мне не надо это объяснять, - с иронией замечаю я. – Я это уже поняла. Вот чего я не понимаю, так это, почему ты это не объяснишь своему дяде.
Флин встает. Он толкает меня с явным намерением выставить из комнаты, и ему это удается. Когда прямо перед моим носом захлопывается дверь, моим первым желанием становится открыть ее и сказать ему все, что я о нем думаю, но, поразмыслив немного, я решаю оставить все, как есть. Я дала ему пищу для размышлений. Теперь нужно подождать, пока он попросит у меня помощи. Звонит мой мобильный. Это Эрик.
Обрадовавшись, я больше часа разговариваю с ним. Он расспрашивает меня о том, как прошел мой день, я интересуюсь, как его дела, а оставшееся время мы посвящаем тому, что говорим друг другу прекрасные и жаркие слова любви. Я обожаю его. Я его люблю. Я скучаю по нему. Перед тем как повесить трубку, он говорит, что снова позвонит мне, когда приедет в отель. Отлично!
Мне скучно, я не знаю, чем заняться, и поэтому направляюсь в комнату, которую Эрик отдал в мое распоряжение, захожу и начинаю разбирать свои коробки с музыкальными дисками. Наткнувшись на диск Малу, с которым у меня связано так много прекрасных воспоминаний, я решаю поставить его в свой маленький музыкальный центр.
Sé que faltaron razones..., sé que sobraron motivos.
Contigo porque me matas... y ahora sin ti ya no vivo.
Tú dices blanco..., yo digo negro.
Tú dices voy..., yo digo vengo
Подпевая этой песне, без которой невозможно представить наших с Эриком отношений, я продолжаю разбирать вещи из коробок. Я с нежностью гляжу на свои книги и начинаю расставлять их на этажерке, купленной специально для них.
Внезапно дверь в комнату распахивается настежь, на пороге появляется разозленный Флин и заявляет:
- Выключи музыку. Она мне мешает.
Я удивленно смотрю на него.
- Мешает?
- Да.
Я вздыхаю. Музыка не может мешать. Она для этого не настолько громкая, но, решив не идти на конфликт, я поднимаюсь и делаю звук немного тише. Я возвращаюсь к полкам и беру книги, которые оставила на полу. Краем глаза я наблюдаю за тем, как этот сопляк направляется к музыкальному центру, ударом руки выключает его и уходит.
«Сукин ты сын. Ты сам напросился», - думаю я про себя.
Положив книги на стол, я подхожу к музыкальному центру и опять включаю музыку. В этот момент мальчик, который уже почти вышел за дверь, замирает, и, глядя на меня так, как будто ему хочется меня убить, орет:
- Почему ты никак не уберешься отсюда?!
- Что?!
- Проваливай и перестань всем мешать.
Я стою, прикусив язык. О, да! Уж лучше так, чем позволить моей бешеной натуре выйти наружу, а иначе этот маленький ворчун узнает, как обижать испанку. Он с хмурым видом подходит к музыкальному центру. Выключает музыку, достает диск, не говоря ни слова, идет к французскому окну, открывает его и выбрасывает диск на улицу.
О, боже, мой диск Малу!
Я его убью, убью, убьюууууууууу!
Ни на секунду не задумавшись, я выхожу наружу искать его. Я, как ребенка, поднимаю его с земли и очищаю от снега краем своей футболки, вспоминая в уме недобрым словом всех родственников этого маленького идиота. И тут, поворачиваясь обратно, я слышу щелчок закрывающейся двери.
Закрыв глаза, я шепчу:
- Боже, пожалуйста, дай мне терпения!
На улице холодно. Очень холодно. И я снаружи дергаю за ручку.
- Флин, открой немедленно, пожалуйста.
Маленький дьявол смотрит на меня и злобно улыбается. Он поворачивается и, сбросив книги, которые я уже поставила на этажерку, и, растоптав несколько дисков, выходит из комнаты. Ну, погоди, ты у меня попляшешь! Я пытаюсь открыть дверь, но она заперта изнутри.