Еще один удивительный вопрос. Наконец я собираюсь с мыслями. Как он может так плохо думать обо мне? От расстройства мне приходит в голову только такой ответ:
- Я просто делаю то же, что и ты. Ни больше. Ни меньше.
Молчание. Напряжение. Снова Германия против Испании. Наконец он кивает и, взглянув на меня сверху вниз, шипит:
- Понятно.
Мы глядим друг на друга. В наших глазах вызов. Я готова закричать на него, что он не рассказывал мне о моей сестре, но в конце концов, сама не знаю почему, я подхожу и говорю:
- В следующие выходные я еду в Мюнхен.
Эрик встает со стула и, прислонившись к столу, с глазами, вылезающими из орбит, спрашивает:
- Ты пойдешь на вечеринку с Бьорном?
Я понятия не имею, о какой вечеринке он говорит. Бьорн о ней не упоминал, а я ему ничего не сообщала о своей поездке. Я договорилась с Мартой, чтобы она помогла мне увидеться с Флином и со всеми остальными людьми, которые мне дороги. Но, тоже прислонившись с столу, я медленно, растягивая слова, отвечаю:
- А тебе какая разница?
Звонит телефон. Вот оно – мое спасение! Я поспешно беру трубку.
- Добрый день. Джудит Флорес слушает вас. Чем я могу вам помочь?
- Булочка, как дела?
Сестра!
Продолжая смотреть на Эрика, я отвечаю:
- Привет, Пабло!
- Пабло?! Бууууууулочка, это я, Ракель.
- Я знаю, Пабло…, знаю. Если хочешь, мы можем поужинать. У тебя? Отлично!
Сестра ничего не понимает, и, не дав ей сказать, я добавляю:
- Я попозже тебе перезвоню. Сейчас я разговариваю со своим начальником. До скорого.
Когда я вешаю трубку, то натыкаюсь на колючий взгляд Эрика. Он не знает, кто такой Пабло, и это приводит его в замешательство. Мне смешно, потому что я догадываюсь, о чем он думает, и поэтому я добавляю:
- Что такое? Тот, кто докладывает тебе о том, как я живу, не рассказал тебе о Пабло?
И, наклонившись над столом, я шиплю ему прямо в лицо:
- Тогда ты плохо информирован. Бьорн – это друг, а Пабло совсем нет.
Не произнеся больше ни слова, я разворачиваюсь и выхожу из кабинета. Я вся дрожу. Во что я только что впуталась?
Я знаю, что он не спускает с меня глаз, и поэтому беру сумку и в расстроенных чувствах вылетаю прочь из кабинета. В кафетерии я прошу кока-колу и много льда. У меня в горле пересохло, я в ярости, и меня трясет от злости.
Какого черта я делаю? А главное, какого черта делает Эрик?
Я открываю мобильник и звоню Бьорну.
- Твой дружок Эрик сейчас здесь. Он пришел в бешенство, распрашивая меня, что мы с тобой вместе делали в Мадриде.
- Он в Мадриде?
В этот момент Эрик заходит в кафетерий и глядит на меня. Он садится на противоположный конец барной стойки, а я продолжаю разговаривать по телефону.
- Да, сейчас он находится прямо передо мной.
- Черт его побери! – смеется Бьорн. – Ну вот, красавица, теперь ты уже знаешь, что я тебе рассказал. Ты ему нужна. Если ты по-настоящему его любишь, не усложняй и возвращайся к нему. Он лишь ждет, что ты сделаешь первый шаг. Будь хорошей девочкой.
Я улыбаюсь и внутренне прихожу в отчаяние. Быть хорошей девочкой? Да я только что, вместо того чтобы сделать первый шаг, объявила ему войну. Я в отчаянии из-за того, что оказалась на самом безумном перепутье в своей жизни, и, заметив, что Эрик за мной наблюдает, шепчу:
- В следующие выходные я подумывала о том, чтобы поехать в Мюнхен. Я ему об этом сообщила, а он решил, что я еду туда, чтобы пойти с тобой на непонятно какую вечеринку.
- Вау, красавица! Это, должно быть, привело его в ярость, - насмехается он.
Поговорив с Бьорном о моей поездке в Мюнхен, я прощаюсь с ним и закрываю мобильник. Я пью кока-колу, расплачиваюсь и выхожу из кафетерия. Я возвращаюсь в кабинет, и через две минуты там же появляется Эрик. Он заходит к себе и долго-долго глядит на меня.
Боже, как же меня возбуждает, когда он так на меня смотрит.
Я чертова мазохистка, но за этот холод во взгляде я его и полюбила.
Я, не позволяя себе отвлекаться, изо всех сил концентрируюсь на работе. Я знаю, что он мне нужен. Мне необходимо поцеловать его, чтобы растопить его сердце. Я страстно жажду его губ, его прикосновений и знаю, как это получить. Я встаю, захожу в кабинет Мигеля, которого сейчас нет на месте, и оттуда прохожу в архив.
Я все правильно рассчитала. Эрик, не мешкая, приходит, и не успела я еще сделать вдох, как он уже стоит у меня за спиной. Он не дотрагивается до меня, а просто стоит рядом. Сделав вид, что меня не волнует его присутствие, я поворачиваюсь и сталкиваюсь с ним. О, боже! Я обожаю его запах. Я смотрю на него, он смотрит на меня, и я спрашиваю:
- Вы что-то хотели, сеньор Циммерман?
И он накрывает мой рот своим.
Он мгновенно начинает посасывать мои губы.
Эрик засовывает язык мне прямо в рот, и мы целуемся. Он с жадностью поглощает меня. Его усы и борода щекочут мне нос и лицо, а когда его руки берут меня за голову, чтобы углубить поцелуй, я просто позволяю ему это делать. Мне это необходимо. Я этим наслаждаюсь. Он пылко и требовательно целует меня, и мое тело насыщается его силой. Как только Эрик заканчивает, я гляжу на него и, не вытерев губы, шепчу:
- Помните, сеньор, что мой рот теперь принадлежит не только вам.
Сказав это, я толкаю его на стеллаж и полностью удовлетворенная выхожу. Я добилась своего поцелуя. Но после я уже сожалею об этом. Что я делаю? Ему нужно, чтобы я сделала шаг навстречу, но гордость мне этого не позволяет. Весь остаток дня он больше не приближается ко мне, при этом не переставая смотреть на меня. Он меня хочет. Я это знаю. Он хочет меня так же, как и я его.
Глава 42
На следующий день Эрик не появляется в офисе. Я звоню Бьорну, и тот сообщает, что его друг в Мюнхене. Меня это успокаивает. В пятницу днем после работы я вылетаю в Германию. Меня встречает Марта, и я настаиваю, чтобы она отвезла меня в гостиницу, хотя это ее и обижает. Если у нас с Эриком все наладится, я хочу, чтобы у меня было место, куда его привести. В субботу утром я встречаюсь с Фридой. Она рассказывает, что сегодня вечером Бьорн устраивает вечеринку у себя дома, и Эрик считает, что там буду я. Я отрицательно качаю головой. Я даже не думала идти. Мне не хочется играть без него.
Днем я захожу к Соне. Женщина ласково меня обнимает и заметно волнуется. Когда я меньше всего ожидаю, появляется Симона, которая, узнав, что я приеду в Мюнхен, решила меня навестить. Увидев меня, она сердечно меня обнимает и, улыбаясь, рассказывает, что произошло за время моего отсутствия в «Безумии Эсмеральды». Но один из самых лучших моментов – это когда появляется Флин. Мальчик не знает о моем приезде, и когда меня видит, устремляется прямо в мои объятия. Он очень по мне скучал. После крепких объятий и поцелуев он демонстрирует мне свою руку. Она полностью зажила, а еще Флин потихоньку шепчет мне, что они с Лаурой теперь общаются. Мы оба смеемся, а Соня наслаждается улыбками своего внука.
После обеда, когда мы с Флином играем в приставку, появляется Эрик. Он холодно глядит на меня. Он побрился, и вновь стал красив, как и всегда. Эрик подходит ко мне и два раза целует, и когда наши щеки соприкасаются, я дрожу. Закрыв глаза, я наслаждаюсь этими нежными прикосновениями. Через несколько минут Марта и Соня забирают Флина на кухню. Они хотят оставить нас наедине. Как только мы остаемся одни, Эрик спрашивает:
- Ты пойдешь на вечеринку к Бьорну?
Я молчу. Я просто смотрю на него и улыбаюсь.
Эрик чертыхается, и, не дав мне времени на ответ, уходит. Он мне не дал и слова сказать. Я злюсь сама на себя. Зачем я улыбалась? Сквозь стекло я с грустью вижу, как он садится в свой серый «БМВ» и уезжает. Я вздыхаю. Увидев эту картину, Марта обнимает меня за плечи и шепчет:
- Если мой братец будет продолжать в том же духе, он сойдет с ума.
«Я тоже сойду с ума», - думаю я. Наконец под грустным взглядом Сони я снова сажусь играть с Флином. В семь мы возвращаемся в отель. Я переодеваюсь. Несмотря на то, что думает Эрик, я иду на одну вечеринку с Мартой. Мне не хочется ни с кем играть, если только это не он. Я не могу. Мы отправляемся в «Гуантанамеру». Там нас уже ждут Артур, Анита, Рейнальдо и еще несколько друзей.