Отец смеется и отвечает:
- Угу, смугляночка! Разве ты не помнишь, что говорила твоя мать?
- Нет.
- Она любила повторять: «У мужчины, который влюбится в Ракель, будет тихая и спокойная жизнь, но тот, кто полюбит Джудит, бедняга, каждый день будет жить, как на вулкане».
Вспомнив эти слова матери, я улыбаюсь, а отец добавляет:
- Так оно и есть, смугляночка. Ракель – уж такая как есть, а ты похожа на свою мать, такая же воительница! Чтобы жить с такой женщиной, как ты, есть только два варианта: или найти такого дурака, который и рот побоится раскрыть, или выбрать настоящего воина, такого, как Эрик.
- А кто ты, папа, дурак или воин?
Отец смеется.
- Я воин, как и Эрик. А как иначе я бы мог выносить твою мать? И хотя бог рано забрал ее у меня, никогда никакая другая женщина так и не поселилась в моем сердце, потому что твоя мать установила очень, очень высокую планку. Именно это и происходит с Эриком, золотце мое. Узнав тебя, он понимает, что больше не встретит такую женщину.
- Да, другую такую же дуру… - усмехаюсь я.
- Нет, родная. Умную. Энергичную. Веселую. Привлекательную. Ворчащую. Бойкую. Восхитительную. Красивую. И все в тебе одной, смугляночка, все в тебе.
- Папа…
- Как я и предполагал, Эрик принадлежит тебе, а ты принадлежишь ему. Я это знаю.
Я не могу сдержать смех.
- Папа, пожалуйста, тебе только сценарии к сериалам писать. Тебе бы цены не было!
Я с улыбкой вешаю трубку.
Поговорив с отцом, я как всегда прихожу в равновесие. Он желает мне только добра, и, как он говорит, самое лучшее для меня – это тот самый немец, хотя иногда я в этом сомневаюсь.
Вечером, открыв ноутбук, я вижу новое письмо от Эрика.
От: Эрик Циммерман
Дата: 31 мая 2013 14.23
Кому: Джудит Флорес
Тема: Не бросай меня
Я знаю, что ты меня любишь, хоть ты мне и не отвечаешь. Я увидел это в твоих глазах тем последним вечером в отеле. Ты бросила меня, но ты меня любишь так же, как я тебя. Подумай об этом, родная. Сейчас и всегда ты и я.
Я тебя люблю. Я тебя хочу. Я скучаю по тебе. Ты мне нужна.
Эрик
Ну почему он так романтичен?
Куда подевался холодный немец?
Почему я глупею от его красивых слов и хочу перечитывать их снова и снова? Почему?
Выключив свет в комнате, я снова возвращаюсь к своей последней мысли. Эрик. Эрик Циммерман. Я вдыхаю запах его футболки. Не знаю, что я должна сделать, чтобы забыть его.
В шесть утра я внезапно просыпаюсь. Мне снился Эрик. Даже во сне я не могу выбросить его из головы.
Это меня погубит!
Почему, когда ты сходишь по кому-то с ума, то не можешь избавиться от мыслей о нем ни днем, ни ночью?
Я так рассержена, что не могу заснуть и решаю вставать с постели. Со злости принимаюсь за генеральную уборку. Это меня успокоит. Я приступаю к наведению чистоты, и к десяти утра в квартире уже некуда ногу поставить.
Ну и бардак я развела!
Я нервничаю. Сердце бешено стучит, и я решаю принять душ, а потом выйти из дома на пробежку. После пробежки я всегда великолепно себя чувствую. Так я выплесну свой адреналин. Выйдя из душа, я собираю волосы в высокий хвост, надеваю черные капри, кроссовки и футболку.
Внезапно звучит звонок, и, не глядя открыв дверь, я теряю дар речи, когда нос к носу сталкиваюсь с Эриком. В белой футболке и джинсах, он красив, как никогда. Испугавшись того, что он так близко, я пытаюсь закрыть дверь, но, просунув ногу в дверной проем, он не дает мне этого сделать.
- Дорогая, пожалуйста, послушай меня.
- Я тебе не дорогая, не детка, не смугляночка и, вообще, никто. Отойди от меня.
- Боже, Джуд, ты сломаешь мне ногу.
- Убери ее, и я не буду тебе ее ломать, - отвечаю я, одновременно изо всех сил стараясь закрыть дверь.
Но он не двигается с места.
- Ты моя любимая, моя дорогая, моя детка, моя смугляночка и, к тому же, моя женщина, моя невеста, моя жизнь и еще куча всего другого. И поэтому я хочу попросить тебя вернуться со мной домой. Я по тебе скучаю. Ты мне нужна, я не могу без тебя жить.
- Отойди от меня, Эрик, - рычу я, безуспешно сражаясь с дверью.
- Я был идиотом, родная.
- О, да! Даже не сомневайся, - сквозь зубы цежу я по эту сторону двери.
- Таким идиотом со всеми этими письмами, что позволил уйти самому прекрасному, что когда-либо со мной случалось в жизни. Тебе! Но даже такие идиоты, как я, становятся на истинный путь и стараются исправить свои ошибки. Дай мне еще один шанс и…
- Я не хочу тебя слушать. Нет, не хочу! – кричу я.
- Дорогая…, я пытался. Пытался дать тебе свободу. Дать свободу себе. Но моя жизнь без тебя не имеет смысла. Я не могу спать. Ты в моей голове двадцать четыре часа в сутки. Я не живу. Что ты хочешь, чтобы я сделал, если я не могу без тебя жить?
- Купи себе обезьянку, - визжу я.
- Родная, я плохо поступил. Я не рассказал тебе о разводе сестры и поступил нечестно, обидевшись на тебя, когда ты сделала то же самое.
- Нет, Эрик, нет… Я не хочу тебя слушать, - чуть не плача, настаиваю я.
- Позволь мне войти.
- Даже не мечтай.
- Детка, дай мне посмотреть тебе в глаза и поговорить с тобой. Позволь мне все уладить.
- Нет.
- Пожалуйста, Джудит. Я идиот. Самый большой идиот на свете, и я разрешу тебе меня так называть каждый день до конца моей жизни, потому что я этого заслуживаю.
Силы покидают меня. Его слова начинают брать надо мной верх, и когда я перестаю удерживать дверь, Эрик настежь распахивает ее и, глядя на меня, шепчет:
- Послушай меня, детка… - и, заглянув внутрь, спрашивает, - Генеральная уборка?! Да уж, ты очень, очень злишься!
Уголки его губ поднимаются, и тогда я, заметив его движение, в истерике ору:
- Не смей заходить в мой дом.
Он останавливается и не делает ни шагу.
- И прежде чем ты продолжишь свой поток красноречия, - в бешенстве бросаю я, - хочу, чтобы ты знал, что я больше не собираюсь тратить свою жизнь на то, что опять плохо кончится. Мне плохо с тобой. Я не могу быть с тобой. Я не хочу бросать делать то, что мне нравится лишь потому, что ты хочешь держать меня под стеклянным колпаком. Нет, я отказываюсь!
- Я люблю тебя, сеньорита Флорес.
- Удачи. Оставь меня в покое.
И неожиданно надавив, я резко захлопываю дверь. У меня вздымается грудь, и сердце часто бьется. Эрик снова это сделал. Он снова наговорил мне самых красивых слов, какие только может сказать мужчина женщине, и я, как дура, развесила уши.
Я идиотка. Дура. Тупица. Зачем? Зачем я его слушала?
Снова звенит звонок. Это он. Я не хочу открывать.
Не хочу его видеть, хотя и умираю от желания это сделать. Но тут я слышу голос. Это Симона? Я открываю дверь и, раскрыв рот, вижу Норберта вместе со своей женой. Мужчина говорит:
- Сеньорита, с тех пор как вы ушли, все не так. Если вы вернетесь, обещаю вам, что буду помогать вам с мотоциклом, когда вы только захотите.
Я поднимаю брови, и Симона, обняв меня, целует меня в щеку.
- И я обещаю звонить тебе, Джудит. Сеньор мне разрешил.
И, взяв меня за руки, она шепчет:
- Джудит, я по тебе скучаю, и, если ты не вернешься, сеньор будет отравлять нам жизнь до конца наших дней. Ты хочешь для нас такой участи?
Я отрицательно мотаю головой, а она настаивает:
- Кроме того, смотреть «Безумие Эсмеральды» одной совсем не так здорово, как вместе с тобой.
- Кстати, Луис-Альфредо Киньонес на днях попросил руки у Эсмеральды Мендосы. Я записала эту серию, чтобы посмотреть вместе с тобой.
- Ай, Симона! – вздыхаю я и закрываю руками рот.
Внезапно в дом заходят Трус и Кальмар и начинают лаять.
- Трус! – кричу я, увидев его.
Пес прыгает, и я его обнимаю. Я так по нему скучала… Потом я глажу Кальмара и шепчу:
- Как же ты вырос, малыш.
Собаки весело прыгают вокруг меня. Они меня помнят. Они меня не забыли. Эрик, прислонившись к стене, глядит на меня, когда с очаровательной улыбкой заходит Соня и целует меня.