что на уме, то и на языке.
- Когда ты сказал, что здесь не принято пылко приветствовать друг друга, это
также не подразумевает и поцелуи на ночь?
Я замечаю, что мой вопрос застал его врасплох, но, снова открывая газету, он все
же отвечает:
- Поцелуи будут, когда мы оба этого захотим.
Вот так! Он только что сказал, что ему не хочется целоваться со мной. Вот
дерьмоооооо! Он дал мне отведать моего же лекарства, и оно мне совсем не по вкусу.
Я жую сливовый пирог, но, видимо, у меня сейчас такое лицо, что он бросает:
- Еще вопросы есть?
Я отрицательно качаю головой, а он возвращается к чтению, но краешком глаза я
замечаю, как он едва сдерживает улыбку. Вот шельма!
Когда я окончательно расправляюсь с роскошным завтраком, он встает, и я делаю
то же самое. Мы направляемся к выходу, и там, открыв шкаф, достаем наши пальто. Эрик
смотрит на меня.
- Что теперь не так? – спрашиваю я, увидев выражение его лица.
- Это плохое пальто. Здесь тебе не Испания.
Я щупаю свое черное пальто из «Десигуаля14» и заявляю:
- Спокойно, оно греет сильнее, чем ты думаешь.
Нахмурив брови, он поднимает мне воротник пальто, и, взяв за руку, объявляет,
пока мы идем по дому к гаражу:
- Надо будет купить тебе что-нибудь, потому что я не хочу, чтобы ты заболела.
Я вздыхаю и молчу. Я не собираюсь задерживаться здесь на столько, чтобы
возникла необходимость мне что-либо покупать. Как только мы садимся в «Мицубиси»,
Эрик нажимает на кнопку на пульте управления, расположенном в машине. Пока
автомобиль внутри за считанные секунды разогревается, ворота гаража открываются.
Хорошая машина «Мицубиси»!
Звучит радио, и я улыбаюсь, узнав «Марун Файв». Эрик за рулем. Он серьезен, ну,
как и всегда. Мне нет необходимости спрашивать, он сам начинает рассказывать, где мы
проезжаем.
Его дом, как ясно из его рассказа, находится в районе Трудеринг, прекрасном
месте, где при свете дня я замечаю много похожих на его владение резиденций. А еще
маленькие домики! Они просто прелесть! Выехав на шоссе, он показывает мне, что
немного дальше на юг начинаются сельскохозяйственные поля и небольшие лесочки. Это
меня очень трогает. Жить рядом с природой, как в Хересе, для меня просто необходимо.
Мы минуем район Рим и добираемся до элегантного района под названием
Богенхаузен. Здесь живет его мать. Миновав дорогу, вдоль которой по обеим сторонам
выстроились роскошные шале, мы останавливаемся перед черными коваными воротами.
Я начинаю сильно нервничать. Я знакома с Соней и знаю, что она просто чудо, но она
мать Эрика, и от этого мое напряжение только растет.
Припарковав машину в прекрасном гараже, Эрик смотрит на меня и улыбается. Он
знает меня и понимает, что, когда я такая молчаливая, это означает, что я очень волнуюсь.
Когда я собираюсь сказать какую-нибудь глупость, чтобы разрядить обстановку, дверь в
дом открывается, и перед нами возникает Соня.
- Надо же, какая радость! Какая радость видеть вас здесь вдвоем! – светясь
счастьем, говорит она.
Я улыбаюсь, сил ни на что больше у меня не осталось. И когда Соня подходит и
обнимает меня, а я обнимаю ее в ответ, она шепчет мне на ухо:
- Добро пожаловать в Германию и в мой дом, родная. Мы тебя здесь все крепко
полюбим.
- Спасибо, - удается пробормотать мне.
К нам подходит Эрик, он целует мать. Затем он со всей серьезностью берет меня за
руку, и мы вместе заходим в дом, где в приятной обстановке я сразу же согреваюсь. В
доме стоит ужасный шум. Звучит монотонная музыка.
- Флин в гостиной играет в одну из своих кошмарных компьютерных игр, -
объясняет нам Соня.
И, глядя на своего сына, добавляет:
- У меня голова пухнет. Он просто не умеет играть без этой проклятой музыки.
Эрик улыбается, а она продолжает:
- Кстати, только что звонила твоя сестра Марта. Она сказала, чтобы мы ждали ее на
обед. Она хочет поздороваться с Джуд.
- Великолепно, - соглашается Эрик, в то время как я уже почти схожу с ума от
музыки, доносящейся из гостиной.
Эрик и его мать еще несколько минут разговаривают о той женщине, которая
присматривала за Флином. Они оба в ней разочарованы и решают нанять кого-нибудь, кто
бы помогал им заботиться о ребенке. Пока Соня с Эриком общаются, я удивляюсь тому,
что они без проблем делают это, несмотря на адский шум. Более того, мне кажется, они к
этому привыкли. Как только они заканчивают, к ним подходит девушка и что-то говорит