говорит:
- Я так сильно люблю тебя, детка, что вдали от тебя схожу с ума.
Наши взгляды искренни, и еще более искренни наши слова. Мы любим друг друга.
Мы безумно любим друг друга, и, когда он наклоняется вперед, чтобы поцеловать меня,
дверь настежь открывается, и влетает маленький Флин.
- Дядяяяяяяяя! Почему ты так долго?
Мы оба быстро отодвигаемся друг от друга, и, видя, что Эрик перед лицом Флина
молчит, я беру с подноса рогалик и спрашиваю мальчика по-испански:
- Хочешь чуррос, Флин?
Флин кривит лицо. Слово «чуррос» ему не знакомо, меня он не выносит. И, так как
он не намерен больше ни секунды ни с кем делить своего обожаемого дядю, он отвечает:
- Дядя, я жду тебя внизу. Приставка уже готова.
И, не дожидаясь ответа, закрывает дверь и выходит.
Когда мы с Эриком остаемся в комнате одни, я со смехом обращаюсь к нему:
- Нисколько не сомневаюсь, что Флин обрадуется моему отъезду.
Эрик ничего не говорит. Он молча целует меня в губы, встает и уходит. А я еще
какое-то время таращусь на дверь, будучи не в силах понять, как Соня и Марта, мать и
сестра Эрика, могут оставить их одних в такой праздник. Это меня очень огорчает.
В половину седьмого вечера Эрик, Флин и я стоим в аэропорту. Мне нечего сдавать
в багаж. Я взяла с собой только рюкзак с личными вещами. Я нервничаю. Сильно
нервничаю. Расставание с ними, а особенно с Эриком, разрывает мое сердце на части, но я
должна быть со своей семьей.
Несмотря на холод, который виден в его глазах, Эрик пытается шутить. Это его
защитный механизм. Оставаться холодным, чтобы не страдать. Когда, наконец, приходит
момент прощаться, я наклоняюсь и целую Флина в щеку.
- Молодой человек, я была рада познакомиться с тобой, и, когда вернусь, хочу
взять реванш в «Мортал Комбат»
Малыш кивает головой, и на несколько секунд я замечаю в его глазах нечто,
похожее на тепло, но тут он опускает голову, а когда поднимает ее, это тепло уже
исчезает.
Подталкиваемый Эриком Флин отходит от нас на несколько метров и садится
ждать своего дядю.
- Эрик, я…
Но я не могу продолжать. Эрик целует меня с истинной преданностью и, когда
немного отстраняется, пристально смотрит на меня своими потрясающими голубыми
глазами.
- Хорошенько повеселись, детка. Передавай от меня привет своей семье, и не
забудь, что ты можешь вернуться, когда захочешь. Я буду все время ждать твоего звонка,
чтобы забрать тебя из аэропорта. В любое время дня и ночи.
Я взволнованно киваю головой. Мне ужасно хочется плакать, но я держусь. Я не
должна этого делать, а иначе буду выглядеть сентиментальной дурой, а это мне никогда
не нравилось. Поэтому я улыбаюсь, еще раз целую своего любимого мужчину и,
подмигнув Флину, направляюсь к рамке безопасности. Пройдя предполетный досмотр, я
забираю свою сумку и рюкзак и оборачиваюсь, чтобы еще раз помахать им рукой, и мое
сердце падает вниз, когда я вижу, что Эрика с мальчиком там уже нет. Они ушли.
Я уверенно иду по аэропорту и ищу на табло свой выход на посадку. Найдя его, я
направляюсь туда. Остается больше часа до начала посадки, и я решаю немного
развеяться и пройтись по магазинам. Но мыслями я где-то далеко, я могу думать только об
Эрике. О своем любимом. О боли, которую я видела в его глазах, когда прощалась, и чем
дальше, тем больше это разрывает мне душу.
Уставшая и измотанная печалью, которая тревожит мне сердце, я сажусь и
наблюдаю за людьми, проходящими мимо меня, людьми, которые радуются и печалятся,
людьми одинокими и с семьями. Я достаточно долго так сижу, когда внезапно звонит мой
мобильник. Это мой отец.
- Привет, смугляночка. Где ты, жизнь моя?
- В аэропорту. Жду, когда объявят посадку.
- Когда ты прилетаешь в Мадрид?
Я смотрю на билет.
- Теоретически мы приземляемся в одиннадцать, а в одиннадцать тридцать я
последним рейсом лечу в Херес.
- Отлично! Я встречу тебя в аэропорту Хереса.
Мы немного болтаем о всякой ерунде.
- С тобой все в порядке, девочка моя? – вдруг спрашивает он. – Мне кажется, ты
какая-то грустная.
И, так как я не способна скрывать свои чувства от человека, который дал мне жизнь
и любит меня всей душой, я отвечаю:
- Папа, все так сложно, что…, что… мне тяжело.
- Сложно?
- Да, папа, очень.
- Ты опять поссорилась с Эриком? – допытывается отец, силясь понять меня.
- Нет, папа, нет. Ничего подобного.
- Тогда в чем проблема, родная?