— Я выбрала политику, — ответила она тем жестким тоном, каким говорила с подчинёнными.
Малфой улыбнулся одними губами. А Гермиона вспомнила, что здесь в хранилищах министерства должны находиться магические артефакты, конфискованные после войны у Малфоев и других чистокровных семей. Это напомнило о давно откладываемой инвентаризации. Гермиону кольнуло неприятное предчувствие. Во-первых, недоделанные дела всегда лежали где-то в голове, даже если она успевала о них забыть, и исподволь давили. Во-вторых, она была очень ответственна. Характер отличницы так просто не переделать.
— И как успехи?
Секретарша принесла кофе.
— Магические предметы в полной сохранности, учтены и хранятся в надлежащих условиях, — отчеканила Гермиона, когда секретарша вышла. — Кофе?
Малфой кивнул. Гермиона взяла чашку, что было ей совсем несвойственно, и протянула Драко. Рука дернулась, когда Гермиона почувствовала прикосновение к его ладони, — и чертов кофе выплеснулся ему на пиджак.
— Прости, — пробормотала Гермиона, ставя полупустую чашку на стол. Поискала в столе салфетки и бросилась просушивать пиджак.
— Палочка, — сказал Драко.
Гермиона не понимала, при чем тут палочка, продолжая промакивать его пиджак салфетками.
— Палочкой быстрее, — пояснил он, перехватывая ее ладонь с салфеткой.
Боже, она не додумалась сделать это с помощью магии.
— Значит, ты полностью счастлива? — спросил он, глядя ей в глаза.
— Лучше не бывает, — ответила она, не отстраняясь, — у меня все есть.
Гермиона уткнулась ладонью ему в мокрый и пахнущий кофе пиджак, но не для того чтобы оттолкнуть.
— Это очевидно, — ответил он, склоняясь над ней, когда она раскрыла губы, чтобы встретить его поцелуй.
Дождь стучал в окно. Драко продолжал целовать ее, усаживая на столе. Гермиона потянулась к его ремню. Холод металлической пряжки. Реальность то была или сон? Дождь стучал: тук-тук-тук.
Тук-тук-тук…
За стеной слышна печатная машинка секретарши. Надо наложить заглушающие чары. Драко отошел, достал палочку — и Гермиона не удивилась, когда он наложил заглушающие чары.
— Я… — попыталась она. Надо рассказать ему про свой сон, пока они не натворили глупостей.
Он должен знать. Он знает, что происходит, — появилась догадка.
— Неважно.
Ну и хорошо. Гермиона запустила пальцы в его волосы. Притянула к себе снова.
Малфой провел языком по ее губе, по небу, прижался бедрами ее к бедрам. Ее, как водой, окатило истомой.
Они стояли в ее кабинете и целовались. Она и Драко Малфой.
Она не знала, чем это могло закончиться. Точнее, она собиралась это закончить. Сейчас… сейчас… Руки скользили по его шее, путались в волосах. Сначала она насытится его поцелуем. Насытится его близостью. Его запахом. Ее сном.
— Это все сон, — сказал Малфой, прерывая поцелуй и отстраняясь.
Гермиона закрыла глаза, чтобы не видеть, как он уходит. И когда почувствовала, что ее касается аромат его одеколона, подалась назад. Уперлась руками в стол, вцепилась в столешницу со всей силы, снимая с себя всякую ответственность за происходящее. И при этом выгнулась так… Так, чтобы Малфой мог сделать с ней все, что захочет.
Малфой запустил руку в ее волосы и оттянул их.
— Где твои длинные волосы, Гермиона?
Она ощутила его губы у шеи. Почувствовала его пальцы на животе, которые расстегивали пуговицу. Почувствовала, как остальные пуговицы выскочили из петель сами, когда Драко потянул полы блузки. Ощутила, как его ладонь поднимается по животу к груди, а вторая скользит по бедру. А ее собственные онемевшие пальцы пытаются поднять юбку. И когда ей это, наконец, удалось, Драко встал между ее раздвинутых ног и она прижалась бедрами к его бедрам. Потянулась к его ремню. Наверное, она не первая и не единственная ведьма, которую Малфой трахает за спиной жены. И не первая и не единственная замужняя ведьма, готовая отдаться ему на собственном рабочем столе. В ней начинало подниматься чувство вины перед Роном и перед той женщиной, Асторией. Если Рон узнает, что она переспала с Малфоем, он будет унижен, уничтожен. Да, в их браке появилось слишком много рутины, накопилось слишком много мелких претензий друг к другу, но Рон не был плохим человеком. Гермиона не могла поступить с ним так.
Они отстранились одновременно. Не прозвучало ни «Рон», ни «Астория». Но все и так было понятно.
Гермиона открыла глаза. Она уставилась на пятно на пиджаке Малфоя и не решалась посмотреть ему в глаза. Ей просто хотелось исчезнуть куда-нибудь.
— С нами что-то происходит, — сказала она, сползая со стола.
Опустила юбку, чувствуя, как щеки заливает краска стыда.
— Такое бывает со многими людьми, — ответил Малфой. Он хотел отодвинуться, но Гермиона вцепилась ему в предплечье.
— Я вижу тебя во сне. Вот уже целый год.
Малфой не ответил.
— Драко, что ты знаешь о магических браках?
Он задумался, потом сказал:
— Древний брачный ритуал, который могут совершить только очень сильные волшебники.
— Для чего его заключают? Это такой способ создания любви между супругами?
— Насколько я знаю, нет, — он нахмурился. — В прошлом, когда волшебников преследовали маглы, магический брак заключали для выживания.
— То есть?
— Когда один волшебник в опасности или болен, другой будет чувствовать это и сможет помочь.
— Почему его не заключают сейчас?
— Наверное, потому что брак можно аннулировать, но союз двух магических энергий может разорвать только смерть. Разве ты не читала об этом в книгах?
«В моем сне куда бы ты ни пошел, где бы ты ни был, мы всегда вместе. Я могу знать, о чем ты думаешь, что тревожит тебя, чувствую, когда ты счастлив. Я даже поругаться с тобой не могу, потому что когда мы рядом, твои эмоции — это и мои эмоции. Если тебе больно, мне тоже больно».
— Читать в книгах и пробовать самому — разные вещи. — Гермиона коснулась своей груди, там, где находится сердце. — Это похоже на линию света, которая тянется отсюда — сюда. — Гермиона коснулась его левой груди.
Ничего не случилось. Ни вспышки энергий. Ни электрического тока. Ничего. Небеса не упали. А ее желание, чтобы он не уходил, не стало сильнее. И слабее тоже не стало.
— Ты пахнешь, как всегда, — сказал Драко, наклоняясь к ней.
— Ты тоже, — Гермиона улыбнулась, чтобы не показать внезапно навернувшиеся слезы.
Драко обнял ее, медленно и нежно поцеловал в шею, у мочки уха.
— Но во сне у тебя длинные волосы, Гермиона.
Ком подступил к горлу.
— Но это все сон, понимаешь, — сказал он, продолжая касаться ее губами, — это нереально.
Драко обнял ее сильнее. Гермиона зажмурилась, стараясь впитать этот момент.
— Тогда почему мы видим его вдвоем, Драко?
— Нас кто-то проклял.
— А твоя Темная метка?
— Кто-то возрождает Волдеморта.
— Ты думаешь?
— А откуда ей еще взяться?
Но Гермиона не могла сейчас думать об этом.
— Отпусти меня, пожалуйста…
Драко убрал руки с ее талии, но когда Гермиона перестала чувствовать тепло его тела, она сказала:
— В моем сне ты любишь шоколадное мороженое. В твоем кабинете записи с формулами медицинских зелий. Ты хотел иметь того ребенка. И я… я тоже хотела его. Каждое утро, когда я просыпаюсь, я думаю, что это ты лежишь в моей постели. Каждое утро мне кажется, что еще немного, еще чуть-чуть, и я проснусь… и в этот раз, — ее голос дрогнул, — в этот раз ты не исчезнешь.
— Грейнджер, я женат.
— Я знаю, я не…
— В моем сне у меня не было выбора. Тебя и Поттера привели в Малфой мэнор. Снейп допрашивал тебя в подвале. Ему пришлось стереть твои воспоминания о Крестражах. А мне пришлось просить за тебя. Мне пришлось убить Поттера ради тебя. А потом мы поженились и тайно связались магически, чтобы помочь друг другу, если один из нас будет в опасности. И чем все это закончилось? Тем, что все приближенные Волдеморта должны доказать ему свою преданность. Должны расколоть свою душу и создать Крестраж. И он будет храниться у Волдеморта. Я один из последних, кто ещё не сделал это. Я не могу сказать тебе правду во сне. Но ты ведь и так все знаешь. Ты вспомнила, как вы с Поттером и Уизли искали Крестражи.