А вдруг ее сон — это и есть та реальность, которую кто-то пытается создать?
Или, может, ее реальность, где она лежит сейчас с Роном, не существует? Может, исчезновение Драко, и Рон, и ее работа в министерстве, и Гарри, и Нора — может, именно это и есть сон? Она снова вспомнила два потока времени. И Панси, которая стояла над Драко, лежащим в беспамятстве.
Гермиона села на кровати.
— Драко?
Он лежал без сознания в какой-то комнате. Гермиона закричала. Чьи-то руки держали ее. Горел ночник. Она увидела лицо мужа.
— Я снова видела ужасный сон, — прошептала она.
Драко прижал ее к себе.
— Поэтому ты так смотришь на меня? — сказал он, когда она осыпала быстрыми поцелуями его шею, щеку.
— Как будто тебя прокляли, — она прижалась к нему сильнее. — Заклятием медленной смерти. И ты лежишь в беспамятстве где-то…
— Я знал, что только после моей смерти ты поймешь, что у тебя не самый плохой муж.
— Люблю тебя.
Вот же он, Драко, живой, теплый — Гермиона провела ладонью по его плечу, по руке, избегая касаться метки. Как же она его любила. Она оставила на его лице несколько поцелуев. Она знала каждую родинку на его груди. Каждую морщинку на его лице. Она видела его сильным, и видела его слабым — и продолжала любить.
— Это была Паркинсон! Я видела. Это она прокляла тебя во сне. Она! Она прокляла и теперь держит где-то.
— Это всего лишь сон, — Драко погасил ночник, лег, притянул ее к себе и обнял.
========== Глава 10 ==========
Говорят, когда люди смотрят на звезды, в этот момент они вместе.
Астория, бледная, с черными кругами под глазами, сидела в кабинете в Малфой мэноре, который в своем сне Гермиона знала так хорошо. В ящике письменного стола должны лежать записи Драко. У стены те же стеллажи с книгами и компонентами, только в углу нет маховика времени. Все такое знакомое и при этом бесконечно чужое. Гермиона не хотела, но ждала, что сейчас в кабинет войдет Драко, положит мантию на стул, и…
— Драко просил передать тебе это, — Астория положила на стол ключ. Простой магловский ключ. — Если с ним что-то случится. Я знаю, что вы с Драко связаны магически, — добавила она ровным голосом.
— Это не так… между нами…
— Я это чувствую…
Гермиона отвела взгляд.
— У него снова начала появляться метка, — продолжала Астория.
— Я знаю.
— Он стал плохо спать. Вспоминал Волдеморта. Кричал во сне… Называл меня Гермионой.
— У него были какие-то подозрения?
— Да. Он считал, что кто-то пытается возродить Волдеморта. И поэтому ткань реальности меняется. И от этого вернулась его метка. И от этого все его сны. Он рассказывал это мистеру Поттеру. Я думала, тебе он рассказывал тоже.
— У нас были не очень хорошие отношения в Хогвартсе, — ответила Гермиона. — Мы почти не общались после школы. То есть мы совсем не общались до этого года.
— Я знаю. Тебя пытали в этом доме. Точнее в той части, которая сейчас открыта публике.
— Драко в этом не виноват.
— Но его семья…
— Я не держу на него обиды. На его семью тоже. Беллатриса давно мертва. Было бы глупо сражаться с мертвецами.
Астория побледнела.
— Ты думаешь он мертв? — спросила она, вдруг потеряв все свое спокойствие.
Драко был жив, но Гермиона не знала, как долго он протянет, если Авроры его не найдут. Она понятия не имела, как много могла сказать Астории. Странное дело, но сейчас она думала не о себе, а о чувствах другого человека.
— Что это такое, как ты думаешь? — Астория указала на ключ.
Гермиона покрутила ключ. Следы магии были очень слабые. Если Драко носил его с собой, ключ мог пропитаться его магией, как это бывает с вещами волшебника, и мог влиять на другого человека.
Она держала в руках вещь, которая принадлежала ему. Если во сне он весь принадлежал ей, то здесь единственный предмет, который был в его руках, и теперь его держала она, должен был ей что-то рассказать. Ключ переливался энергией — энергией Драко. Гермиона знала ее так хорошо. Когда они занимались любовью, когда он вышвырнул ее из опасной комнаты, когда читал ее мысли — все это была его магическая энергия. Но на ключе под его энергией ощущалась чужая, которая не принадлежала ему.
— Это магический предмет, — сказала она, отложив ключ, — ему его кто-то дал. С какими-то скользкими целями. Он очень искусно сделан так, чтобы скрывать свою сущность. Я чувствую под магией Драко чужую магию. Как ты думаешь, почему Драко мне его оставил?
— Из-за вашей связи. Чтобы ты смогла его найти. Или хотя бы сказать, жив ли он.
— Значит, он верил, что кто-то возрождает Волдеморта? — сейчас это было важнее, чем обсуждать их с Драко связь, в которой не было ее вины.
— В Малфой мэноре был маховик времени. Он был сломан давным-давно, еще до рождения Люциуса. Драко говорил, что в основе маховиков лежит какой-то элемент, наделенный магией, благодаря которому можно путешествовать назад во времени. Он считает, что с его помощью можно манипулировать тканью реальности, — сказала Астория, затем заговорила горько: — Драко очень умный, если бы не война, он мог бы достичь в жизни большего. Нам даже не давали покупать компоненты для зелий, ведь он бывший Пожиратель.
— А где сейчас этот маховик?
— Его конфисковало министерство после войны.
Гермиона увидела, как если бы это происходило в реальности, свой сон: маховик времени уносят из этого кабинета, а она стоит в потоке времени и смотрит, как формируется вторая линия жизни — та, которой быть не должно. От осознания мурашки побежали по коже.
— Драко не ошибался, — сказала она.
— Ты единственная, кто мне поверил. Мистер Поттер даже не стал меня слушать. Он считает, что раз Крестражи уничтожены, то вернуть Волдеморта нельзя. Но я же видела, как изменился мой муж. Я видела, как появлялась Темная метка на его руке. Я видела, что в нашей жизни появилось то, чего здесь никогда не было, — его чувства к тебе.
Гермиона вспомнила, как Драко уходил из ее кабинета.
— Он любит тебя, — сказала она.
Астория подняла на нее взгляд и быстро улыбнулась.
— Много лет назад Драко настоял, чтобы я прервала беременность. Он боялся, что роды меня убьют. Да я и сама боялась этого. Все из-за родового проклятия Гринграссов. А теперь… — она снова вернулась к тому, что ее тревожило: — Возможно, умер он… Наверное, нам не стоило это делать. Теперь у него бы остался ребенок. Я даже однажды придумала ему имя. Скорпиус.
— Как созвездие?
— Да, традиция Блэков называть детей именами созвездий. — Астория улыбнулась сквозь слезы.
Гермиона молчала, не зная, что сказать.
— Нам не было легко. У него все отняли. У моей семьи тоже. Его отца посадили в Азкабан. Большую часть Малфой мэнора нам пришлось сдавать. На Драко всегда стояло клеймо бывшего Пожирателя Смерти. Но я была счастлива с ним эти годы. Говорят, надо ценить то, что имеешь, потому что в этом мире нам ничего не принадлежит.
Астория встала. Гермиона тоже. Положила ключ в сумочку.
— Он жив, — сказала Гермиона. — Он вернётся к тебе.
Астория улыбнулась:
— Спасибо.
Из Малфой мэнора Гермиона отправилась в министерство. Она хотела проверить одну свою догадку.
В кабинете ее ждал Гарри.
— Опаздываешь на работу.
— Я была у Астории.
— Хочу спросить тебя о Малфое, — сказал Гарри. — Ты была одной из последних, кто видел его. Он приходил к тебе в кабинет и пробыл там, по словам твоей секретарши, не менее получаса.