Гермиона положила голову ему на грудь.
— Знаешь, Драко, ты должен очнуться… Тебя ждет Астория. Тебя ждет мама. Они любят тебя. И если это имеет хоть какое-то значение… — Слезы текли ему на рубашку. — …я тоже тебя люблю.
По стенам прошла вибрация. Комната дрогнула. Ритуал, который проводили Пожиратели, наверное, уже закончился, а это значило, что скоро она окажется в темной комнате, где ее оставил Нотт. Гермиона обнаружила вдруг, что стоит в потоке времени.
Впереди сияло множество дорог, одни едва заметные — только возможности, и две очень яркие, которые почти сравнялись по насыщенности. Гермиона не понимала, зачем она тут, пока ей не пришло в голову заглянуть в поток, на котором она стояла сейчас.
Тут же все закружилось перед глазами, и она увидела себя, голова на груди Драко, и услышала собственный голос:
— …если это имеет хоть какое-то значение, я тоже тебя люблю.
Дверь комнаты распахнута, в дверях стоит Рон, и он тоже слышит ее слова. Его отталкивают Авроры, врываются в комнату. А Рон стоит, не двигаясь, и смотрит на нее с Малфоем.
Потом видит склонившихся над песком времени людей в масках Пожирателей и Гарри с аврорами. Она задается вопросом, как авроры оказались тут. И поток времени перебрасывает ее в будущее в Нору, где Гарри рассказывает, что они давно следили за Ноттом, рассказывает про то, что все это время держал связь с Малфоем, а потом тот внезапно исчез. К тому времени у них уже был приказ на обыск компании Нотта в Ирландии. И если бы Гермиона не исчезла на глазах у Рона, то авроры устроили бы облаву только наутро, а к тому времени ритуал бы уже завершился, и этого мира бы не было.
— Все сложилось наилучшим образом, — говорит Гарри. Но Гермиона понимает, что нет. Рон сидит на другом конце комнаты и не смотрит на нее.
«А как же Драко? Что с ним?» — спрашивает Гермиона.
В хранилище министерства на полках стоят ряды баночек с сердцем мантикоры. Видимо, никто не поддерживал чары в баночках, потому что только одно сердце продолжает биться. Все остальные не годятся, чтобы варить из них зелье, потому что в них нет жизни. Раз уж они никому не нужны, и это последнее сердце тоже скоро остановится… Гермиона берет баночку.
Астория ждет ее в том самом кабинете в Малфой мэноре, где они уже встречались. Но теперь на столе стоят пузырьки, колбочки, а из котелка идет пар. Всю ночь Гермиона разбирает записи Драко, пока Астория готовит компоненты. Зелье варит Астория, хотя они обе: одна в реальности, другая в своем сне — видели, как это делал Драко. Гермиона подает компоненты. И наконец протягивает последний — сердце мантикоры. Когда оно опускается в котелок, смесь становится красного цвета и начинает пульсировать, как само сердце. Астория разливает готовое зелье в пузырьки. Они аппарируют в Мунго.
Пригодились связи Гермионы, чтобы их пропустили в неурочный час. Вдвоем они входят в палату, где лежит Драко. Гермиона остается стоять у двери. Астория вливает зелье Драко в рот. Сначала ничего не происходит. Драко так же лежит без сознания, безжизненный и бледный. Но вскоре на его лице появляются краски, и его грудь начинает вздыматься ровно, словно он просто спит. Астория, которая не спала несколько ночей кряду, выглядит бледнее и хуже, чем он.
— Драко, — шепчет Астория, глотая слезы и улыбаясь.
Он не открывает глаза, но Гермиона видит, как его рука дергается. Астория ловит ее. И Драко сжимает ее пальцы.
Гермиона неслышно уходит.
Ее перебрасывает в ее кабинет в министерстве. Она сидит в кресле. Драко стоит напротив.
— Я пришел поблагодарить тебя, — говорит он. — Астория рассказала, что ты нашла недостающий компонент для зелья.
Гермиона кивает:
— Сердце мантикоры, а рецепт зелья был у тебя в Малфой мэноре, — отвечает она и быстро добавляет, потому что чувствует себя ужасно неловко: — Это отличное зелье. Поздравляю.
Драко молчит.
— Я знаю, что Рон бросил тебя из-за слухов, которые ходят о нас. Хочешь я с ним поговорю? — спрашивает он наконец.
— Нет. Рон ненавидит тебя. Он не станет тебя слушать.
— Ясно. А ты показывала ему свои мысли?
— Нет, Драко, — отвечает она и добавляет мысленно: — Я не могу показать Рону мои мысли. Я изменяла ему с тобой все это время. В душе.
Драко снова молчит, а потом говорит:
— Астория беременна. Мы узнали вчера. Третий месяц.
— А как же её проклятие?
— Мы решили оставить ребенка.
— Я рада за вас, — действительно рада. Он заслужил быть счастливым. Астория тоже.
А потом наступает тот неприятный момент, когда разговор уже закончен, а разойтись не позволяет вежливость.
— Кофе, Драко?
— Благодарю. Но у меня назначена встреча. Здесь в министерстве. По поводу зелий.
— Да, я слышала. Министерство хочет сотрудничать с тобой. Поздравляю.
— Спасибо. Ну… До встречи.
— Удачи.
Та линия, которая их соединяла, погасла, ещё когда он лежал в Мунго. Пока они с Асторией варили для него зелье, он находился в состоянии клинической смерти, как сказали бы магловские врачи. Линия света больше не связывает их, но чувства Гермионы никуда не делись. С ними просто придется смириться.
Что ж… Ей тридцать семь, ее бросил муж, но у нее есть работа, не то, о чем она мечтала, но и не самый плохой вариант. А ещё она безнадежно влюблена в бывшего одноклассника, у которого скоро родится ребенок.
— Я могу что-то сделать для тебя? Хочешь, я всё-таки поговорю с Роном?
— Нет. Не стоит. Но… спасибо за предложение.
Ее снова тянет в будущее.
Гермиона редко брала в руки детей. Но Скорпиус плачет, а эльф-няня где-то пропадает. Нарцисса, которая пригласила Гермиону в Малфой мэнор, тоже куда-то ушла. Нарцисса рассказала про смерть Астории из-за родового проклятия и про их жизнь в мэноре.
Гермиона вынимает ребенка из кроватки. Ужасно боится уронить его или как-то повредить ему. Малыш продолжает плакать. Она прижимает его к груди. Он двигает головкой, ищет грудь. Сердце разрывают чувства: жалость, желание помочь и любовь, такая глубокая, которую Гермиона никогда не испытывала прежде. В гостиной появляется Драко с бутылочкой с молоком. Любовь к малышу становится больше. Она бьется в сердце белой линией, которая, оказывается, никогда не исчезала.
— Можно я? — говорит Гермиона, беря бутылочку.
А потом они идут по берегу моря и она слышит:
— Мама!
Ее зовет Скорпиус. Он называет ее мамой. Следом идет Драко. Гермионе тяжело идти. Если бы она знала, что в сорок лет будет так тяжело переносить беременность, то родила бы в девятнадцать.
Поток времени, где был Малфой, Астория, бал выпускников, платье с созвездиями, поцелуй в ее кабинете, заклятие медленной смерти, спасение Малфоя и гибель Астории, и они с Драко с малышом на руках начал терять яркость и растворяться.
Но течение времени не отпускало. У Гермионы было очень яркое чувство, что все зависит от нее. Ей нужно только принять решение. Перед ней стоял выбор: вернуться туда, где было министерство, Рон и Астория, либо же отправиться туда, где был Волдеморт и она с Драко.
Встречаться с Роном, чтобы доказать себе, что она не хуже Лаванды Браун, изначально было неправильным. Поэтому выбрать этот путь она не могла. Оставался второй. И если быть честной с самой собой, в существовании новой реальности виновата не только Панси и Пожиратели.
Гермиона сама хотела такую жизнь.
Но пожертвовать жизнями друзей и целым миром ради того, чтобы быть с ним, она тоже не могла.
И раз уж она стояла в потоке времени, где то и дело вспыхивали и исчезали возможности. Где можно путешествовать вперед и назад. Где нет никаких ограничений. И раз уж они с Драко есть начало этой истории, то она больше не будет пешкой. Она примет собственное решение.