— Драко, ты в порядке?
— Поздравляю, Грейнджер, — сказал он. — Ты победила.
Она хотела было отвести его в сторону, чтобы спросить, что это было, но к ней уже подошли Гарри и Рон. Снова полилась музыка. Толпа стала расходиться.
— Хорошо ты уделала хорька, — сказал Рон.
— Ты видел, какие заклинания он в меня послал? — спросила она.
— Остолбеней.
— Я про другие.
— Ничего не видел.
— Гарри, а ты?
— Он чем-то невербально кинул тебя на стену. Даже лампа разбилась, — сказал Гарри. — Но ты быстро среагировала и оглушила его.
— И все?
— Все.
Неужели боевые заклинания она придумала?
Рон без всякого желания обнял ее за талию и повел танцевать. Танцуя, он продолжил жаловаться на хорька, на мерзких слизеринцев и на ужасное шампанское, от которого у него завтра разболится голова.
Малфой тоже пригласил жену танцевать. Он повернулся к ней и что-то тихо ей сказал. Астория ответила. Ладонь Астории была худой и сухой, совсем некрасивой, а Малфой держал ее так, словно она была какой-то драгоценностью.
Рон продолжал жаловаться. Гермиона смотрела на Малфоя. Малфой был красив. Красив с морщинами на лбу, с бардаком на голове, красив, как всегда, красив, как в ее сне, где он принадлежал только ей.
Комментарий к Глава 2
Давненько я не писала экшн. Ещё со времен ЕЛВ, когда Гермиона пыталась украсть палочку на каминной полке.
Вообще если бы я давала название главам, то эту бы назвала Разорванное сердце, ну или Разбитое. Суть одна.
========== Глава 3 ==========
Гермиона целует его лицо: щёки с острыми скулами, нос, тонкие губы, подбородок. Встречается с внимательным взглядом серо-голубых глаз. И его ладонь ложится ей на поясницу. Целует лоб, на котором уже есть морщины. Целует каждую.
Когда-то в школе на уроке прорицаний Трелони сказала, что её душа сухая, как листы пергамента, и это было неправдой. Она любит Драко так сильно, что однажды не перенесла разлуку. И вот чем это закончилось: она решила остаться с ним, хотя могла скрыться в магловском мире. Впрочем, она не жалеет себя. Никогда не жалела.
Она спускается поцелуями по его шее на грудь, усыпанную родинками. Руки Драко скользят по ее пояснице ниже и тянут вверх сорочку. Гермиона чувствует, что под сорочкой на ней нет белья. Его ладонь ложится ей на обнаженную задницу и лениво гладит, не доходя на промежности.
— Ты целуешь меня так, будто влюблена в меня, — говорит он.
Она старается не обращать внимания на сарказм в его голосе. Накануне они поругались. Как бы ей хотелось уметь следить за своим языком и не ранить тех, кого она любит! Но вчера она, правда, не хотела его обидеть. Она даже не поняла, как случился тот разговор, почему они вообще вспомнили детство и Хогвартс. Она сказала ему, что иногда думает, что было бы, если бы войну выиграл Орден Феникса. Может, она смогла бы сделать карьеру в политике, а не сидеть постоянно в Малфой Мэноре. Драко ужасно разозлился. Он почему-то решил, что она винит в этом его. Но она не винила его. Никогда ни в чем не винила. Даже в смерти Гарри не винила, хоть до сих пор не могла не думать об этом.
Она приподнимается, чтобы он мог снять с нее сорочку. Целует его живот, прикусывает полоску волос, уходящую вниз под резинку пижамных штанов. Ложится на него. Чувствует грудью, какой он твердый. Драко переворачивает её на спину, нависает над ней и целует, резко и глубоко. Разводит ее ноги. Приспускает штаны — и она чувствует его там. Щиколотки елозят по скользкой ткани штанов в такт их движениям. Гермиона вонзается ногтями в его ягодицы, чтобы притянуть его ближе.
— Я тебя люблю, — бормочет она, двигаясь с ним, — я тебя люблю…
— А вчера ты утверждала, что жизнь тебе чего-то недодала.
Он меняет угол, и теперь все чувствуется ярче. Она стонет. Стонет. Растворяется в нем. А когда открывает глаза, видит его предплечье. На нее глядят черные глазницы черепа. Руки Драко напряжены. Она гладит его предплечье, не касаясь метки; нежно царапает выступающие вены.
Во время секса он расслаблен и не использует окклюменцию, поэтому она может чувствовать все, что чувствует он. Ощущает внизу живота его подступающий оргазм. Драко движется быстрее. Его глаза прикрыты. И, сделав пару глубоких толчков, он останавливается с блаженным выражением на лице. Он кончил в нее, но Гермиона знает, что детей у них не будет. Она пьет противозачаточное зелье.
Она утыкается ему в грудь, ловит его руками, ловит… чувствует пустоту и просыпается.
У нее никогда не будет детей. Даже во сне не будет. Рон проснулся позже нее и не заметил, что она плакала.
— Ты не жалеешь, что у нас нет детей? — спросила она.
— Мне и так хорошо. — Рон отвернулся и простонал: — Это было не шампанское, а моча соплохвоста! Что б их всех…
— Ты знаешь, у маглов есть способ, когда даже бесплодная женщина может забеременеть.
— А как же твоя карьера? — Рон сел на кровати, зевая.
— Мне уже тридцать семь.
— Решай сама, — бросил Рон и поплелся к холодильнику.
Раньше ей бы понравилось, что Рон дает ей все решать самой. Но почему-то в этот раз это ужасно расстроило. Ему действительно было все равно. Не надо было тогда делать этот аборт, Рон был против, они тогда сильно поругались, но не могла же она стать матерью в девятнадцать лет! Что бы подумали люди? Макгонагалл? Министр? Ее враги со слизерина? Малфой, наконец? Самая умная ведьма столетия, героиня войны, золотая девочка с такими блестящими перспективами… и беременна в восемнадцать лет! Она бы это не пережила. А теперь ей уже тридцать семь, они давно не предохраняются, а беременность все не наступает, и… Рону теперь все равно.
Одно радует, завтра понедельник, и она, наконец, забудется в работе.
Рон все воскресенье смотрел телевизор. А она думала, какие решения бы приняла, если бы могла вернуться в прошлое. Если бы только она могла тогда увидеть будущее!
На следующий день Гермиона должна была проводить инвентаризацию в хранилище магических предметов. Но документы для описи не были подписаны вышестоящим отделом. Поэтому ей снова пришлось отложить проверку. Все утро она сортировала пергаменты в своем кабинете, чтобы делать вид, что чем-то занимается. Затем пила чай в соседнем отделе. И не дождавшись, когда закончится рабочий день, снова пошла в парк рядом с министерством. Убитый волшебник не шел из головы, и она хотела убедиться, что авроры ничего не упустили.
Она вспомнила себя с портфелем в строгом костюме и недовольным лицом, когда они с Гарри и Роном под оборотным пробрались в Министерство, чтобы добыть крестраж. Тогда им казалось, что это всё никогда их не коснется и они никогда не повзрослеют. И вот она сама шла, стуча каблуками по мостовой, узкая юбка сковывала движения, волосы подстрижены так, чтобы утром их было легко и быстро мыть и сушить. Полдня она провела, делая вид, что работает, потом пила чай с Перси и его отделом, и ушла пораньше.
Начал накрапывать дождь.
У самого парка ее снова охватило знакомое томление, дыхание сперло, как если бы она снова была девочкой, влюбленной в первый раз. Она несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, но это не помогло успокоиться, потому что, завернув за кусты, она увидела Драко Малфоя.
Он стоял на том самом месте, где Гермиона нашла проклятого волшебника.
Его одежда намокла, но Малфой, полностью погруженный в свои мысли, и не думал защищаться от дождя заклинанием.
Ее залили теплые чувства, как если бы она встретила старого друга или любимого человека — совсем не то, что она должна чувствовать при виде Драко Малфоя. Она очень хорошо знала, что даже спустя годы его друг Тео продолжал ее ненавидеть и считать хуже себя. Малфой мог оказаться точно таким же.
Он как будто почувствовал, что она наблюдает за ним, выпрямил спину и некоторое время стоял застыв. Потом медленно повернулся к ней.