Глава 6
Так и протекала их жизнь. Никаких изменений в лучшую сторону в обозримом будущем не предвиделось. Работы в посёлке как не было, так и нет. Хорошо, что ещё работала школа, но и её перспективы были скорее печальны, нежели радужны, так как молодёжь, не видя для себя никакого будущего, мало – помалу разъезжалась, кто куда, и население посёлка неуклонно уменьшалось. Нынешний год выдался в меру дождливым и, к радости местных жителей, грибным и ягодным. И всё было бы замечательно, если бы не Никита. Собранный урожай грибов и ягод, предназначенный для продажи, решили сдавать в райцентре, так как местные заготовители–оптовики платили в два раза меньше. Варя, понятное дело, из дома отлучиться не могла, поэтому эту обязанность пришлось возложить на Никиту. Когда случалось так, что в район собирался Семён, то обязательно прихватывал с собой и соседа. Но, так бывало далеко не всегда. Чаще всего Никита либо договаривался с кем-нибудь из поселковых, выезжающих в райцентр, либо, если таковых не находилось, просто выходил с поклажей на трассу и ловил попутку. Из таких поездок он обязательно возвращался с водкой, не рискуя при этом быть уличённым в утаивании семейных денег, либо в их растрате. В местном магазине покупать не решался, так как Варе обязательно бы сообщили. Привезённую водку прятал в лесу, рядом с тропой, по которой он ходил за ягодой. Проверить, на какую сумму он сдавал ягоды, было невозможно по различным причинам. Цена её зависела не только от свежести, размера и спелости ягоды, но, порой, и просто от настроения приёмщика. Об этом знали все. Так что не имело никакого смысла что-то проверять. Правду знали только сдающий и приёмщик. Да и не было у Вари даже мысли в голове, что Никита может её обмануть. Сама никогда не обманывала, потому и на него не могла подумать. И как поначалу Никита внутренне не страдал от этого обмана, опасаясь разоблачения, в конце концов, стыд постепенно улетучился совсем, и все свои действия Никита воспринимал как само собой разумеющиеся. И, если поначалу ему хватало одной бутылки водки в день, то со временем потребность стала увеличиваться, и выпивать он стал не только в лесу, но и поздно вечером, когда все укладывались спать. Причина, по которой Варя не замечала изменений в поведении мужа, была довольно проста: практически все дни напролёт Никита проводил в лесу, собирая ягоды, где потихоньку и прикладывался к бутылке, так что ко времени возвращения домой он был почти трезв, а запах алкоголя напрочь перебивали запахи ягод и леса. Придя домой он, поужинав, принимался за переборку ягод, и ночевать оставался в бане, мотивируя это и духотой в доме, и тем, что с утра пораньше надо опять идти в лес, и тем, что не хочет будить детей. Вполне обоснованные причины не вызывали в Варе какого-то беспокойства, а изменения в поведении мужа Варя объясняла его усталостью. Она не понаслышке знала, сколько сил забирает сбор ягод, потому и не беспокоилась. Никита же, дождавшись, когда все улягутся спать, доставал заначку, и, выпив перед сном пару стопок, и покурив на свежем воздухе, только после этого укладывался спать. С течением времени потребности Никиты в алкоголе росли, и, если раньше ему вполне хватало перед сном двух стопок, то теперь, чтобы заснуть, надо было выпить не менее четырёх, то есть, почти бутылку водки.
Соответственно было и его поведение. С наступлением осени зачастили дожди, и Никита, не желая мокнуть, стал курить в сенях, а затем, совсем обленившись и потеряв осторожность, в предбаннике, где и ночевал. Что ему до всего мира, когда он бродит в лабиринте алкогольных галлюцинаций, в хаосе мыслей и несбыточных мечтаний, полных героических поступков, которые он никогда не совершит и восхищения своей мудростью, которая к нему никогда не придёт? Что ему до вселенной, которую он, не понимая того, влечёт за собой в бездну небытия? А, если даже и понимал бы? Хватило бы сил остановиться?
Так и заснул Никита, свалившись на матрас с дымящейся сигаретой.
Шмак, ночевавший обычно в сарае, где он нашел постоянное пристанище, сквозь чуткий сон почувствовал запах дыма и мгновенно проснулся. Выйдя из сарая, он принюхался и, установив источник дыма, бросился к бане, из неплотно прикрытой двери которой и просачивался дым. Протиснув своё тело в щель между дверью и косяком, и открыв её, Шмак подошёл к двери в предбанник, где спал Никита.
Дверь в предбанник так же была едва прикрыта, но Шмак, задохнувшись от дыма, выскочил на свежий воздух, кашляя и чихая. Восстановив дыхание, он хотел было залаять, но у него ничего не получалось. От дыма и угарного газа вместо лая он издал только какой-то писклявый хрип. Недолго думая, Шмак понёсся к беседке, стоявшей совсем рядом с домом Вари и, вскочив на лавку, всем телом бросился в окно. Окно разбилось, но Шмак, упавший вместе с разбитым стеклом на землю, вскочил и снова побежал к бане. Непонятно каким образом, но ему удалось открыть дверь в предбанник, откуда вырвалось жаркое пламя, отбросившее собаку назад. Постояв несколько секунд пред открытой дверью, Шмак бросился в огонь.