Теперь же, глядя, как Уитли хватает садовый стул и с воплем выкидывает его за ограду, я лишь тупо смотрела на нее, будучи не в состоянии сдвинуться с места. Я была не в силах ей помочь. Я была не в силах помочь себе.
В кухне появились Киплинг с Мартой и принялись озираться по сторонам с видом людей, оценивающих ущерб после торнадо.
— Надо куда-нибудь обратиться, — дрожащим голосом сказал Киплинг. — В ФБР? В ЦРУ?
— И что мы им скажем? — поинтересовалась у него Марта. — Что время заело как пластинку?
— Не может же быть, чтобы мы одни так попали. Это ЧП национального масштаба.
— Андерсон Купер[8] наверняка уже весь в работе, — пробормотал Кэннон. Он сидел на полу, обхватив шею сцепленными руками, словно был в бомбоубежище. — «Сегодня. Экстренное сообщение. Сегодня — это вчера. Снова. Подробности развития событий, которого не происходит. Делитесь с нами вашими историями в „Твиттере“, хэштег — „День сурка наяву“».
Киплинг схватил пульт, повернулся к телевизору и принялся переключать каналы. Везде шла обычная дребедень. «Далее в программе: как приготовить омлет-трехминутку». «Белое белье остается белоснежным, а цветное сохраняет яркость».
В дверь позвонили.
Никто не сдвинулся с места.
Через несколько секунд в комнате появился Хранитель с сочувственным, даже слегка отеческим выражением на лице. Теперь в его облике сквозило что-то неуловимо пугающее: тот же костюм, тот же галстук. Меня затошнило.
— Этот день будет самым трудным, — пояснил он. — Второе пробуждение переживается тяжелее всего.
— Скажите нам, что делать, — подала голос Марта.
— Я уже говорил. Проголосуйте.
«Проголосуйте». Как будто речь шла о том, чтобы свернуть налево, а не направо.
Уитли, видимо, заметила Хранителя через окно: раздвижные стеклянные двери разъехались, и она выросла на пороге, тяжело дыша, буравя старика взглядом, омываемая струями дождя. Ни дать ни взять сцена грозы из старого фильма. Прежде чем кто-нибудь успел вмешаться, она подскочила к столику, схватила китайскую вазу и запустила в голову старика.
Хранитель рухнул на пол как подкошенный. Кэннон бросился к Уитли, но та грубо отпихнула его и, схватив Хранителя за галстук, поволокла в кресло. Затем она принялась метаться по кухне, открывая шкафчики и выкидывая на пол кастрюли, ложки и поварешки.
— Цикл насилия — это всего лишь бессмысленное отрицание реальности, — сказал Хранитель, держась за голову.
Уитли уже стояла перед ним с мотком кулинарного шпагата. Безжалостно связав ему запястья, она взмахом четырнадцатидюймового разделочного ножа перерезала шпагат, едва не задев при этом челюсть старика. Потом, сжав зубы, она нагнулась и проделала то же самое с его лодыжками. Хранитель не сопротивлялся и не протестовал — лишь молча смотрел на нее с таким выражением, словно все происходящее крайне забавляло его. Так отец смотрит на четырехлетнего сына, пытающегося закопать его в песок на пляже.
Уитли подтащила табуретку и уселась перед стариком, откинув со лба волосы:
— Давай выкладывай.
— Что именно? — уточнил Хранитель.
Она отвесила ему смачную оплеуху.
— Уитли! — одернул ее Кэннон.
— Говори, кто все это устроил и как нам выбраться!
Хранитель прикрыл глаза:
— Я же сказал. Проголосовать. А насчет того, кто это все устроил… Есть бесконечное множество вариантов. Вселенная, Бог, Абсолют, Всевышний, Сущий, Адонай, Ахурамазда…
Последовала новая оплеуха.
— Уитли… — прошептал Киплинг. — Думаешь, это хорошая идея — устраивать бедняге такую тарантиновщину?
— Никакой он не бедняга. Он играет с нами.
Очередной удар. Хранитель продолжал невозмутимо восседать в кресле. Из его носа струилась кровь. Я заплакала, но даже не попыталась остановить Уитли. Никто не попытался. Мы все пребывали в каком-то оцепенении, и у каждого в голове наверняка скреблась мыслишка — как ни ужасно в этом признаваться, — что если хорошенько отделать Хранителя, возможно, мы вытащим из него хоть какую-то информацию, то, что положит конец всему этому. Он признается, что это — лишь хитроумная игра; занавес упадет, декорации разлетятся на части. Мы все посмеемся. «Оборжаться. А мы-то купились». К тому же в глубине души я надеялась, что, как это уже случалось с моими детскими кошмарами, если события примут совсем уж странный оборот, сон развеется и я проснусь.