Сумерки делали внешний вид мальчишки еще более неопрятным. Ему было не больше тринадцати лет, спутанные волосы, испачканная в грязи кожа, старая и рваная одежда, вид бродяги, попрошайки. Он выглядел настолько тощим, что казался нездоров. Стало чуть темнее. Подняв голову, мальчишка посмотрел на меня.
Вздрогнув от неожиданности, я произнес:
— Ты видишь меня? — Но мое предположении очень быстро рассеялось, взгляд был устремлен сквозь. Меня для него не существовало.
Я развернулся. Не знаю, как передать это словами: будто повернулся весь мир, а не я, и вот я уже смотрел в противоположную сторону. Та тень, упавшая на мальчика, принадлежала высокому мужчине с седыми волосами, в черной странной одежде. Человек внушал уверенность, шляпа закрывала ему больше половины лица, придавая загадочность. Мягко улыбнувшись, он прошептал только одну фразу:
— Иди за мной.
Ощущение, что я замерз, тысяча мурашек пробежала по коже. Мальчик выпучил глаза, кажется, чувствуя то же самое. Он едва поднялся и, шатаясь, поплелся следом.
Странно не ощущать свое тело, я призраком следовал за ними. Вонь, идущая отовсюду, вызывала чувство тошноты. От слабости мне хотелось лечь, не двигаясь больше с места. Осознание, что эти чувства не мои, а моего юного покровителя, пришло не сразу. Мне, точнее ему, было все равно, что случится дальше. Он просто брел следом за темным силуэтом, бездумно, бесцельно.
Я не понимал, кто это и почему все это вижу.
Оказавшись в просторном помещении, я огляделся. Как сюда попал? Смена грязной улицы на ухоженную комнату произошла моментально. Везде горели свечи в изысканных канделябрах, большие картины на стенах, мебель с золотой отделкой. Не так много раз за свою жизнь встречал подобную роскошь. В помещении прохладно, кто-то кутается в одеяло возле камина. Повернувшись, был потрясен гобеленом с изображением охоты во всю стену.
Тут же все сменилось, и пронеслись образы: мальчик сидит за книгами возле окна, увлеченно читая… сосредоточенно склонился над холстом, рисуя, смешивая цвета, на палитре… смеется, неуклюже подпрыгивает в седле, учится ездить верхом… перед ним лежат столовые приборы, пожилой мужчина объясняет правила этикета и поведения за столом. Все события в разнобой, везде разный возраст, было похоже, что я зигзагообразно путешествую по его жизни, то и дело возвращаясь из будущего в прошлое.
Мальчишка был еще слишком молод с детскими чертами округлившегося от сытой жизни лица. Всматриваясь в ухоженного мальчика, я видел сходство с Николосом, которого знал сейчас.
Взгляд выхватил из череды образов, как он прячет под подушку хлеб, в потайные уголки комнаты — сладости.
Я знал, что этот господин, приютивший моего друга, был не единственным вампиром в этом доме, но образ второго ускользал от меня.
Большинство событий, пронесшихся передо мной, мне даже не удалось уловить, лишь смазанные образы, улетающие прочь, и я за все это время, не шелохнулся с места. Весь мир вертелся вокруг меня.
— Николаус! — голос твердый хрипловатый. — Пора.
И именно сейчас я увидел Николаса каким я знаю его сегодня. Мне удалось уловить его настроение: счастье. Цвет лица приятного оттенка живого человека, я не мог налюбоваться на него, от нахлынувших чувств защипало глаза. Неожиданно он стал таким близким и живым. В этот момент я любил его.
Зажмурившись и отвернувшись от яркого света, я закрыл лицо руками. Солнце начинало уходить за линию горизонта, ослепляя глаза последними лучами, окрашивая все небо в кровавые оттенки.
Николас выбежал из дома, на моих глазах только что стоявший вампир растворился в воздухе, а за открывшейся дверью блестел солнечный день.
Я не успевал за сменой событий.
Мой дорогой друг стоял на холме за домом и смотрел на горизонт, наступал восход… я ничего не мог понять. Вначале появился светлый ореол, становясь с каждым мгновением ярче, цвета начали перетекать из блеклых в яркие, переливаясь в оранжевые, красные, пурпурные. На чистом темно-голубом небе зрелище выглядело потрясающе. Я давно позабыл об этом природном явлении, которое осталось в моей памяти размытым видением.
Я почувствовал, как по щекам текут горячие слезы. Прибывая в замешательстве, незримо присутствовал рядом, разделяя его смешанные чувства. Хотелось поддержать, но мне не оставалось ничего, кроме как смотреть.
Мир потемнел.
Я очутился далеко за городом. Мимо меня широкими шагами прошествовал тот властный господин в черном. У стены, находясь под гипнозом, застыли двое смертных. Незаметно для всех я проследовал за ним в круглый зал с потолком, уходящим далеко вверх. Зал был совершенно пуст, только четыре вырезанных из камня трона находились у одной из стен. В самом центре стоял Николас, молча преклонив голову. Мужчина в черном зашел внутрь, источая гнев, в то же время, с опаской смотря на четырех судей.
Подойдя ближе, я к своему ужасу увидел пепельные лица четырех существ, кожа обтягивала череп, глаза у одного из них, самого молодого, казались огромными и бесцветными. Трое других так же отличались по возрасту: у самого старого отсутствовали волосы, нос маленький, лицо худое, мне показались его черты ужасными. Двое других, похожие друг на друга имели белесый цвет волос и грязно-серые, словно выцветшие, глаза. Их белая одежда походила на саван, обмотанные вокруг их тел.
Вошедший низко поклонился. Злость и гордыня, пылающие в нем, сменились страхом, завуалированные почтением. Он произнес:
— Прошу разрешить мне забрать мое неразумное дитя, осмелившееся побеспокоить вас. За этими дверями вас ожидает скромный дар.
Самый старый из них поднял костлявую руку, указав на него:
— Мы не давали тебе слово, — голос прозвучал будто из загробного мира. Кожа на черепе натянулась, грозясь лопнуть. — Мы принимаем смертных. Продолжай, юноша.
Говоривший сразу замолчал, пять раз поклонившись, выпрашивая прощение.
— Я честно выплатил названную господином цену, но не был отпущен.
— Было очень смело и безрассудно прийти сюда, — голос шелестел, как опавшая листва. — По собственной воле к нам давно не приходили.
— И кто же надоумил тебя обратиться к Совету? — Уточнил самый молодой звонким, так и не сломавшимся детским голосом. Высокие нотки поднялись к потолку, отразившись от стен, вопрос эхом повторился несколько раз.
Я закрыл уши руками.
— Второй ученик господина, — говоривший понизил голос.
— Мы хотим послушать и его версию. — Древний вампир опустил руку, которая рухнула на подлокотник, как неживая.
— К сожалению, он уже мертв, ослушавшись приказа господина не помогать мне.
— Послушание — это главное, — в один голос повторили два похожих друг на друга вампира, молчавшие до этого, — но и договор тоже.
Вампир в черном стоял на прежнем месте. Он склонил голову и опустил глаза в пол, в жесте подчинения.
— Подойди к нам, юноша.
Как только Николас оказался перед ними, молодой протянул руку. В помещении возникла давящая тишина. Пришедший положил свою ладонь в бледное подобие руки члена Совета, пальцы древнего вампира сжались, как тиски, дернув руку на себя, заставляя подойти ближе.
На одном из пальцев был надет железный шип, и схвативший Николаса провел им по его кисти, образовалась глубокая рана. Мой друг скривился от боли, но промолчал.
— Прошу тебя. — И, будто игрушку, его передали в распоряжение лысого вампира. Тот медленно наклонился, медленно провел по ране языком и присосался губами к окровавленному запястью.
Мне не было понятно, зачем это сделали. Я наблюдал, как Николас упал на одно колено, силы покидали его.
— Мне все ясно, — произнес древний вампир, оторвавшись от раны. Испачканные кровью губы блестели, с подбородка упала единственная капелька крови. — Ты можешь идти.
Встав, самый молодой из них оказался не выше полутора метров, длинное белое одеяние шлейфом стелилось по полу. Хладнокровно схватив его за раненое запястье, он вывел побледневшего юношу из зала.